В вестибюле, около окошек кассиров, в операционном зале, отделенном от зоны для клиентов мраморной перегородкой, света хватало, спасибо лампам Коулмана[28], которые мягко шипели, словно сонные змеи.

Молли выключила фонарик, засунула его за пояс джинсов, на спине, чтобы при необходимости обеими руками схватиться за пистолет.

Хотя более двадцати взрослых плюс пять детей покинули таверну с намерением принести в банк все необходимое для длительной обороны и защищать его до конца, в вестибюле Молли увидела только четверых взрослых. Они стояли бок о бок, рядком, лицом к окошечкам кассиров, спиной к двери.

Не повернулись, когда Молли вошла, что показалось ей странным, поскольку открылась дверь не без шума, да и когти собаки цокали по мраморному полу.

Со спины она узнала только одного, Винса Хойта, преподавателя истории и тренера футбольной команды.

— Винс?

Тот не отреагировал.

— Все в порядке?

Ни один из четверых ей не ответил.

Не зная, что делать дальше, она посмотрела на Вергилия. Пес не пожелал брать инициативу на себя. Смотрел на Молли, ожидая, что она предпримет.

Через фойе она двинулась к четверке, обратив внимание на то, что они застыли, словно памятники, вскинув головы, расправив плечи, будто на параде, разве что руки висели, как плети.

— Что происходит? — спросила она и узнала ответ, когда обошла застывшую четверку с фланга.

Лиц у них не было.

Она столкнулась с феноменом, описанным Касси: люди без глаз, носов, ртов, гладкая поверхность от уха до уха, от линии волос до подбородка, цвета светлой глины, поблескивающая, будто обожженная керамика.

Они должны были умереть, ибо не могли дышать.

Хотя их груди не поднимались и не опускались, соответственно, при вдохе и выдохе, они периодически подергивались, а мышцы шеи двигались, словно они сглатывали слюну. У двоих явственно пульсировала жилка на виске. И у всех тряслись висящие вдоль боков руки.

Они буквально излучали страх, его можно было пощупать, понюхать. Лиц у них не было, но они по-прежнему жили… испуганные до смерти.

Где-то в банке находились пятеро беспомощных детей, и, без сомнения, компанию им составляло существо с лицами в руках. Всемогущее и, естественно, знавшее о ее прибытии.

Вергилий по-прежнему не рвался в лидеры, но храбро держался рядом с Молли, пусть по бокам у него и пробегала дрожь.

Она открыла низкую бронзовую калитку, которая вела в операционный зал, ступила на территорию денег, отдавая себе отчет, что деньги более ничего не значили.

Еще одно ограждение отделяло операционный зал от коридора, уходящего в глубь банка. Она открыла калитку и вместе с Вергилием прошла в коридор.

Вдоль него стояли три лампы Коулмана. Тишину нарушало только шипение горевшего в них газа.

Здесь пол был покрыт ковром. Поэтому собака шла бесшумно.

Она насчитала пять дверей по правую руку, три — по левую, все с панелями матового стекла в верхней половине. На некоторых она прочитала фамилии руководства банка, на одной — «КОМНАТА ОТДЫХА», на двух надписей не было.

В конце коридора находилась дверь, ведущая в хранилище. Массивная, стальная, с тремя запорными штырями толщиной в дюйм, установленная в стальной коробке, полностью распахнутая.