Корсаков заметил милицейский наряд, проверявший документы у лица кавказской национальности, подошел поближе. Дождавшись, когда нацмена отпустили — видно, документы оказались в порядке, он подошел к разочарованным милиционерам.

— Ребята, у меня тут должок для капитана Немчинова. Передайте, — Игорь протянул руку, как бы для пожатия старшему наряда — щеголеватому лейтенанту, избавился от денег и, кивнув, пошел дальше.

В продуктовом магазине, долго не раздумывая, накупил продуктов: колбасы, хлеба, яиц и кофе. Долго стоял напротив винного отдела. Выпить, не выпить? Прозрачная, как слеза, водка, янтарный коньяк, ликер «Кюрасао», цвета стеклоочистителя… пиво, шампанское, портвейн, виски. На память пришел Жуковицкий: «…еще немного и белую горячку заработаешь». Не дождешься, Жучила! Этот номер мы уже вытаскивали — ничего, кроме похмелья и горьких воспоминаний там нет.

— Мужчина, ну вы прям, как в музее. Чего на нее смотреть, ее пить надо! Не стесняйтесь, подходите, — подбодрила Игоря молодящаяся продавщица.

— Не могу, красавица, — вздохнул Корсаков, — язва.

— То-то облизываешься, как кот на сметану, — посочувствовала продавщица.

Купив двухлитровую бутылку кваса, Игорь, опасаясь что поддастся соблазну, быстро вышел из магазина.

В квартире кто-то был — дверь с лестницы была забаррикадирована. Корсаков наподдал ногой, вызвав за дверью легкую панику: кто-то заметался по квартире, потом в щели показался глаз.

— Ты что ли, Игорь? — голос у Владика был сдавленный, испуганный.

— Я, — подтвердил Корсаков, — открывай. Чего закрылись? Опять трахаетесь?

За дверью загремело. Корсаков втиснулся в образовавшийся проем.

— Трахаемся… Давай, быстрее, — Владик стоял, согнувшись, держа в руках радиатор парового отопления, — никого чужого не заметил?

Под глазами у него были синяки в пол-лица, нос скособочен, губы превратились в лепешки.

— Не заметил.

— Это хорошо, — Владик привалил радиатор к двери, поставил на него еще один. — А я пришел — тебя нет. Ну, думаю, все…

— Так ты один? А где шлялся? — спросил Игорь, проходя в комнату, — участковый заходил, тебя спрашивал.

— Когда?

— Позавчера. Сказал, что тебя папаша Анюты к ним в отделение приволок.

— Точно, — кивнул Владик, — они меня отпустили потом, я у приятеля ночевал — боялся сюда показаться, — он подошел к окну, чуть отодвинув фанеру, осмотрел двор.

— Мог бы и зайти, проведать — я до ночи без памяти провалялся, — проворчал Корсаков.

Он разгрузил сумки, принес из чулана электроплитку, сковородку и принялся резать колбасу.

Владик присел на низенькую табуретку, обхватил плечи руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— Тебе хорошо, — сказал он обиженным тоном, — ты сразу вырубился, а меня, как грушу в спортзале обработали.

— Анюта где была?

— В машину ее утащили и увезли. И папа с ней уехал. А трое этих… остались и давай меня охаживать. Я все ступеньки в доме пересчитал. Потом папа вернулся и повезли они меня в «пятерку». Что там было… — он тяжело вздохнул.

Игорь бросил на сковороду нарезанную колбасу, глотнул квасу и присел на диван.

— Знаю я, что там было, — проворчал он. — Владик, тебе сколько лет?