Однако, едва наполнив кувшин, я скорее почувствовал, чем увидел движение где-то наверху; просто возникло ощущение чужого взгляда, но когда я посмотрел туда, где темный край обрыва выделялся на фоне серого неба, то не увидел никого.

— Не пялься наверх, парень, — досадливо рявкнул Ведьмак. — Не доставляй ему этого удовольствия. Сделай вид, будто ничего не замечаешь.

— Кому ему?

Я занервничал, быстро семеня за Ведьмаком к дому.

— Трудно сказать. Я сам толком не разглядел. — Ведьмак внезапно остановился, опустил кувшин и тут же сменил тему разговора. — Ну, как тебе дом?

Папа учил меня стараться по возможности всегда говорить правду, и я знал, что Ведьмак не такой уж ранимый человек.

— Я предпочел бы скорее жить на вершине холма, чем забиваться в щель, словно муравей, — в трещину между булыжниками мостовой. Пока дом в Чипендене нравится мне больше.

— И мне тоже, парень, — сказал Ведьмак. — И мне тоже. Мы пришли сюда лишь потому, что так нужно. Здесь мы прямо на границе — на границе тьмы, — и зимой лучше быть где угодно, только не в таком месте. На вересковых пустошах есть твари, о которых даже подумать тошно. Однако если мы не сможем противостоять им, то кто сможет?

— Что за твари? — спросил я, вспомнив, как мама советовала мне проявлять интерес ко всему, что говорит Ведьмак.

— Ох, и домовые, и ведьмы, и призраки, и привидения всякие, и много чего даже еще хуже…

— Вроде Голгофа?

— Ага, Голгоф. Уверен, это мать рассказала тебе о нем.

— Она лишь упомянула о нем, когда я сказал, что мы идем на Англзарк, но больше не говорила почти ничего. Только что он иногда ворочается зимой.

— Это точно, парень, и позже, в более подходящее время, я еще расскажу тебе о нем. А сейчас глянь-ка вон туда. — Ведьмак ткнул пальцем в сторону труб дымохода, из которых высоко в воздух валил густой коричневый дым. — Мы здесь для того, чтобы поднять флаг.

Я поискал взглядом флаг, но по-прежнему видел только дым.

— Я вот что имею в виду. Просто находясь здесь, мы заявляем, что эта земля принадлежит нам, а не тьме. Бросить вызов тьме, да еще не где-нибудь, а на Англзарк, — трудное дело, но таков наш долг, и дело того стоит. Как бы то ни было, — Ведьмак подхватил свой кувшин, — пойдем в дом и займемся уборкой.

Следующие два часа я скреб, мыл, чистил и вытряхивал из ковриков клубы пыли. В конце концов, перемыв и вытерев грязные тарелки, Ведьмак сказал, чтобы я приготовил три постели в комнатах второго этажа.

— Три постели? — переспросил я, решив, что ослышался.

— Да, три, и когда закончишь, пойди и хорошенько промой уши! Давай шевелись! Нечего стоить тут, разинув рот. У нас еще полно работы.

Ну, я и сделал, как он сказал. Белье отсырело, но я развернул простыни, чтобы огонь подсушил их. Чувствуя себя вконец измотанным, я спустился вниз и как раз проходил мимо лестницы в подвал, когда услышал звуки, от которых волосы на голове зашевелились.

Снизу донеслось что-то вроде долгого, судорожного вздоха, а потом еле слышный вскрик. Я замер на краю темной лестницы, внимательно прислушиваясь, однако больше не уловил ни звука. Может, почудилось?