— Ты всех выше, сын Вышня — Крышень!

И сказал Чурилушка Инд ре:

— Будем биться мы о велик заклад. Будем прыгать через Смородину. Речка та Смородина — огненная, и бурлит она, и огнём горит! Перескочит кто — будет жить. Тот же, кто не сумеет, сгорит!

Говорил тут Индра Чурилушке:

— Похвальба твоя — впереди моей. Прыгай ты за реченьку первым!

Чур коня направил чрез реченьку, в полреки же падал в Смородину. Перескакивал Индра речку, и обратно он поворачивал. В полре– ки-то Индра припадывал и Чурилу за кудрыш– ки хватывал. И вытаскивал Индра брата и до Ирия не спускал.

И надвинулся тучей Индра, напустил и громы гремящие, напустил и грозы ливучие.

— Пусть затоплена будет Сварга! Пусть обрушатся Небеса!

И из туч с небывалой мощью потекли на Землю потоки. Нескончаемый падал дождь. Ниспадал, как острые стрелы. Облака низвергали воду, затопляя всю Землю-Матушку. Нет границ меж горами и долами… И задул пронзительный ветер, от которого нет укрытья!

И тогда Корова Земун с дочерями в храме явилась:

—         О могучий сын Вышня Крышень! Защити нас от гнева Индры!

И поднял тогда Вышний Крышень над Ирийским садом Алатырь. Всех укрыл горой Алатырской от грозы и ярости Индры. И зашли под защиту Камня все Сварожичи-небожители. И стояли там семь ночей и дней.

И, увидев чудо великое, изумился могучий Индра. Отозвал он тучи от Ирия, приказал дождю прекратиться. И закончилось наводнение — тут же в реках спала вода.

Падал ниц перед Камнем Индра. И корона его померкла.

—         Ты всех выше, сын Вышня — Крышень! Ты — есть Сын в Великом Триглаве. Я считал себя всех превыше, но меня Господь образумил…

И восславил бог Барма Крышня:

—          Ты — Сын Вышня, могучий Крышень! Матерь ты и Отец Вселенной! Ты Духовный Учитель Мира! Ты — есть Высшее Знание Вед! Ты — есть Камень краеугольный, на котором зиждется Храм!

Ты как Род родил мириад Миров! Ты Творения Мира корень! Ты — Верховный Властитель Вечности! Ты — Правитель Земного Мира!

—              

=ь

Расскажи, Гамаюн, птица вещая, о Чу– риле и о Тарусе, и о Мане с сестрою Маней. Расскажи нам о гневе Бармы!

—               Ничего не скрою, что ведаю…

Пел Чурилушка в светлом Ирии:

—               Приключалася мне кручинушка от зазнобушки, красной девы, от Тарусушки молодой… По тебе ли, жаль моя, дева, я сердечушком всё страдаю, от тебя ль не сплю тёмной ночью…

Как в горах высоких Ирийских выпала порошица белая. Не одна она — с пересыпочкой.

—               Ты нейди, порошица белая, на вечерней, на поздней зорюшке! Ты пойди на зорюшке утренней! Занеси все стежки-дороженьки, скрой от Бармы-бога следочки, по которым к Тару– сушке хаживал… По полям поскакивал зайчиком, по приступочкам — горностайчиком. По сеням ходил — добрым молодцем, ко кро– ваточке — полюбовничком…

Как поутру рано-ранёшенько выпала порошица белая. И по снегу тому пушистому то не белый заяц проскакивал, то не сер горностай– чик хаживал, то гулял Чурилушка Дыевич. Он соболею шубкой шумливал, он пуховою шапкой махивал.

И зашёл Чурилушка к Барме. Только Бармы в ту пору не было — улетел за горы Ирий– ские ко великой горе Березани. И детей во тереме не было, вышли в поле они гулять, в светлом Ирии поиграть. Оставалась в тереме Бармы лишь жена его молодая.