– Уберите от греха, мадмуазель, не дай Бог, выстрелит. Этот господин… – он пренебрежительно ткнул носком ботинка в бамбуковую стойку, – уже не опасен.

Алиса послушно засунула оружие за поясок, перетягивающий блузку. Всё ясно: Корф дал Клеймёновой войти в комнату, а сам бросился на шедшего за ней следом Войтюка. Тот, будучи почти на голову ниже и куда легче статного кавалергарда, при столкновении не устоял: отлетел к стоящей у дальней стены постели, снес по дороге легковесное изделие японских мастеров – и, словно кролик в силках, запутался в его обломках. Пистолет, чёрный, матово поблёскивающий, с длинным глушителем, сиротливо валялся на полу шагах в трёх от владельца.

– Что там у вас происходит? – раздалось снизу. – Ген, ты цел? Что-нибудь нашли?

Алиса посмотрела на Веронику.

– Это Виктор Анцыферов. – ответила та, угадав вопрос. – Он внизу, возится с моим ноутбуком.

– Вооружён? – вполголоса осведомился Корф.

– Вроде, я видела пистолет за поясом. Но он так его, кажется, не доставал.

Окрик повторился – на этот раз в нём ясно угадывались истерические нотки.

– Как бы дёру не дал с перепугу… – барон покачал головой. – Ну ладно, я его сейчас…

На пороге возник денщик с револьвером наизготовку. Барон бросил ему, указав на Войтюка» – «вяжи этого!». Сам же боком, так, чтобы его не было видно с лестницы, скользнул к двери, ведущей вниз.

Окно со звоном и дребезгом вылетело, осыпав внутренности комнаты дождём осколков. Щёку Алисы обожгло болью, но она успела увидеть, как в оконный проём влетает длинная, затянутая в тёмную ткань, фигура. Она испуганно отпрянула, пытаясь извлечь оружие, но «бульдог», в полном соответствии с законом подлости Мёрфи зацепился, и не поддавался её судорожным рывкам.

Пришелец же не стоял на месте. Мощным, с ноги, ударом в голову он свалил склонившегося над Геннадием денщика и метнулся к Корфу, на ходу доставая из-под одежды два кривых, зловещего вида, кинжала. Барон уже ждал его – на холёном лице играет высокомерная усмешка, шпажный клинок, извлечённый из трости, нацелен в грудь.

– Не вздумайте стрелять, мадмуазель! – каркнул он. – Я сам с ним разберусь!

Кончик шпаги качнулся, замерев на уровне глаз чужака. Тот злобно ощерился, что-то прошипел на непонятном языке, и кинулся в атаку.

Дзанг-дзанг-дзанг! – удары сыплются один за другим. Уследить за бойцами невозможно – они размытыми тенями мечутся среди вихря свистящей стали.

Алиса смещается в сторону (не хватало ещё угодить под клинки!) и вытаскивает, наконец, злосчастный «бульдог». И понимает, что стрелять нельзя – сперва, хорошо бы понять, где барон, а где его противник. А это при таком темпе схватки это попросту невозможно.

Хлоп! Хлоп! Выстрелы прозвучали глухо, словно в слой ваты – треск пуль, расщепляющих дверку шифоньера и то куда громче. Алиса поворачивается к источнику звука: Геннадий, дотянувшийся до своего оружия, сидит на корточках и палит по очереди то в неё, то в

барона. Пистолет он держит одной рукой, другой зажимает рану на щеке.

Алиса вскидывает «бульдог» и жмёт на спуск, но Войтюк откатывается в сторону, так, что оказывается отделённым от неё широченной постелью. Пуля из бельгийской пукалки бесполезно дырявит оконное стекло.