Лишь с третьего раза ему удалось остановить живучего амбала.

Сильный, хорошо сложенный, с кочергой в руке Латынин все же выглядел смешно перед бывшим комбригом спецназа, который в течение коротких секунд показал ему технику рукопашного боя. Сейчас Марк действительно походил на боксера-профессионала после одиннадцатого раунда: усталый, с болезненной маской на лице... получивший указание кончить противника в последнем, двенадцатом раунде.

Кочерга – это, конечно, несерьезно. Вот “Иж” – модификация “люкс”, приклад “Монте-Карло”, деревянная “револьверная” рукоятка, – висевший на стене – совсем другое дело. Но до него не успеешь добежать – пуля догонит.

И Латынин, совершив одну глупость, продолжил череду ошибок, крутанув в руках для устрашения кованую кочергу.

– Убью, – не совсем уверенно и не очень громко выкрикнул он. И мог бы загибать пальцы, считая и ошибки, и секунды, отпущенные ему подполковником. Который подходил все ближе и ближе.

– Убью!

Нервы генерала не выдержали, и он ринулся в атаку, широко замахнувшись кочергой, как клюшкой для гольфа.

Сергей молниеносно развернулся вдоль линии этого бесшабашного наскока, поймал пробегающего мимо генерала за руку, развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул противника на себя, отпуская руку и подставляя локоть под дернувшуюся к нему голову генерала.

Получив удар на противоходе, Латынин остановился как вкопанный и словно раздумывал, стоять ему или падать.

Сергей взял из безвольных рук генерала холодное оружие и отбросил его к печке. Чуть присев, он вернул Латынину очень болезненный удар, которым по приказу хозяина дома потчевал гостя бритый вышибала.

– Больно? – Марк без особых, казалось, усилий поднял Латынина и швырнул его на стену. Не спеша приблизившись, снова поставил его на ноги и еще раз проверил на прочность живот противника. – Ну как, Юрий Семенович, самочувствие?

Марк напоследок продемонстрировал Латынину прием, который в просторечии называется плюшками рождественской выпечки: синхронный удар по ушам открытыми ладонями.

– Вот и все, господин генерал. – Марк снова взял в руки оружие.

Латынин не мог слышать его, даже собственный крик заглушала адская боль. Она в клочья рвала внутренности и разрывала голову. И наконец разорвала окончательно. Он стоял на коленях и сжимал виски руками, когда пуля из “макарова” вошла ему точно в середину головы...

Сергей удивился живучести одного из охранников, пускающего изо рта кровавые пузыри. Это он бил его, в его глазах промелькнуло сожаление. Все же проявил человеческие чувства, пожалел его Марковцев и выстрелил амбалу в голову.

Перед съездом на Таманскую Щедрин сбавил скорость и переключился сначала на ближний свет, а когда на дороге появился постовой, оставил лишь габаритные огни. У милиционеров на этом посту хорошая память, и они всегда придерживаются инструкций: получили приказ пропустить машину в одну сторону, так же беспрепятственно должны выпустить транспорт из привилегированной зоны.

Скорость двадцать в час. “Ауди” еле плетется. Щедрин готов притопить педаль газа, если постовой прикажет остановиться.