Из предосторожности Бланка поставила бокал и украдкой присмотрелась к дырам. Они оказались не больше булавочной головки, лишь одна была с копейку, но, странное дело, сквозь них били в окружающее пространство лучики солнечного света. Что бы это значило? Не могли же слезы действовать как кислота?!

Она вновь, уже смелее, подняла бокал, всмотрелась в его грани и стала внимательно изучать открывшуюся картину. Если ей и раньше казалось, что на присутствующих надеты маски, то теперь гости предстали в своих подлинных обличьях. Исчезли (растворились, что ли?) не только маски, но и одежды. Теперь монстры предстали перед ней в своей подлинной сущности. Бланке случалось видеть репродукции картин Иеронима Босха. Гости как две капли были похожи на изображения на них, но только выглядели намного реальнее. Те желтые господа, которые поглощали живых червей, сквозь бокал представлялись омерзительными бородавчатыми ящерицами, по чьей мокрой от слизи спине непрерывно пробегали судороги. Или вон тот боровидный толстяк. Через стекло он и впрямь представлялся огромным хряком с человеческим лицом, украшенным свиным рылом. Рядом сидела та самая дама, из рыбьего рта которой торчали собачьи клыки. Теперь она предстала наполовину собакой, наполовину рыбой. Вместо кожи – чешуя, на лапах плавники, но хвост как у огромного пса. Имелись среди гостей и человекоподобные твари. Например, существо, верхняя часть тела которого являла собой прекрасную девицу, а нижняя омерзительные кости скелета. Или вон тот полуразложившийся мертвец, у которого постоянно отваливалась челюсть, и он одной рукой ставил ее на место, а другой запихивал в чудовищную пасть все новые порции еды. Но и сама еда полностью видоизменилась. На громадных блюдах громоздились искусно приготовленные части человеческих тел: окорока из ляжек, жаркое из филейной части, паштеты из печени. Бланка разглядела, что ящерицы едят вовсе не червей, а только что отрубленные и еще шевелящиеся человеческие пальцы. Иной выковыривал и пожирал глаза из сочащейся кровью головы, а тот уписывал за обе щеки соленые уши, да еще перчил их от души. Имелись тут и другие, не менее экзотические кушанья: засахаренные черные тараканы, копченые крысиные тушки, маринованные мухоморы. А напитки?! Скорее всего, и они обладали столь же специфическим происхождением и вкусом.

Теперь Бланка поняла, почему ее обносят официанты, поставив перед ней лишь символическую тарелочку с кусочком сыра. Не желают, видно, отбивать аппетит. А возможно, считают, что к подобным кушаньям обычному гражданину нужно привыкать постепенно.

Тут Бланке пришло в голову взглянуть через волшебное стекло бокала на своего суженого. Перед ней сидел крохотный скрюченный старикашка с длинной седой бородой, лишь отдаленно похожий на того осанистого господина, вступившего с ней в беседу несколько дней (а может, месяцев или лет?) назад. А уж от внешности Толика в нем не просматривалось ничего. Старикашка был полностью поглощен поеданием сухих пауков, которых он щелкал словно семечки, и при этом запивал их какой-то мутно-белесой жидкостью, похожей на скисшее молоко.