«Я действительно люблю его! — подумала она, целуя Гвидо в губы. — Умилительная картинка!»

Он рассеянно извинился за опоздание. Вана восхищенно глядела на него.

— Умилительно! — повторила она вслух и спросила: — Ты хочешь прогуляться со мной?

Гвидо несколько смущал ее полуобнаженный вид.

— В таком виде?

— Ты что, стыдишься меня?

Не давая ему времени на возражения, Вана спустила джинсы, освободилась от них, подняв поочередно свои длинные ноги, и пинком запустила ненужную одежду в полет через всю комнату. Потом двумя пальцами распушила темную поросль.

— Ты прав, — сказала она. — Ты будешь больше мною гордиться, если сможешь демонстрировать меня всю.

Она взяла итальянца под руку и подтолкнула к двери, спрашивая:

— Куда мы идем?

Гвидо нашел спасение в бегстве — рассказал о встрече с чиновником.

— Если верно то, что мне сказали в посольстве, то я здесь надолго влипну в огромную кучу дерьма и должен искать работу, чтобы прокормиться.

— А что они сказали? Что Египет — полицейское государство? Если бы они поменьше шпионили за нами, то знали бы об этом чуть больше.

— Ты ведь тоже сначала ошиблась во мне. Ничего удивительного, что твои менее информированные соотечественники думают, что я «приехал с холода».

— Тогда ты должен доказать, что у тебя нет ничего ледяного, кроме бутылки виски, и что в твоей программе нет ничего подстрекательского, кроме стремления к совокуплению.

— Блестящая идея! Испытай меня немедленно. Он подошел ближе, положил руку между ног Ванессы и накрутил завиток волос на палец.

— Нет! — запротестовала она. — На любом испытании должны быть свидетели.

— Тогда собери их. У тебя же есть маленькая черная записная книжка.

Усевшись на низкую кушетку, он обвил йогами талию Ванессы и начал нежно гладить ее живот, играя с короткими волосами.

— Тебе нравятся шлюхи? — спросила она.

— Не особенно. Смотря кто.

Он попытался немного рассказать о себе.

— Мне очень нравятся чужие жены.

— А как ты отличишь шлюху? — упорно Продолжала Вана. — И кого ты называешь чужими женами? Какие у тебя взгляды на собственность? И какую рыночную оценку ты дашь любви?

Гвидо посмотрел на нее растерянно.

— Ради Бога, — пробормотал он. — Я не подготовлен к обсуждению женской диалектики.

— Ну хорошо. Ты силен в истории религии? Что ты думаешь о святом Джероме и его учении?

Гвидо расхохотался, но это ничуть не обескуражило ее.

— Этот старый отшельник, — продолжала Ванесса, — выделял три категории честности. Я назову их в порядке уменьшения достоинства. Первая — девственники, потом идут люди, склонные к воздержанию, и, наконец, супружеские пары. С тех пор прошло пятнадцать столетий, но ничего не изменилось.

— Ты чересчур драматизируешь ситуацию. Девственность устарела и вышла из моды.

— Где и когда? То, что высоко ценится и привлекает покупателей, всегда в моде.

— Что до воздержания, то многих ли ты знаешь людей, которые его придерживаются, не считая, конечно, нас с тобой в эту минуту?

— Воздержанность никогда не применялась на практике. Это могучий принцип — в том смысле, что соблюдение его обеспечивается вовсе не силой принуждения. И он опасен, как любая вера.