— Моя! Не отдам! — парень резко пришёл в сознание и схватил меня за руки. От его неожиданно резкого пробуждения я вздрогнул, а парень заорал что было сил. — ААААА!

— Чего опять? — не понял я.

— Руки у вас горячие, я словно раскалённый кусок железа взял.

Не поверив ему, потрогал собственные запястья, их температура была обычной, но палёным тем не менее всё же пахло. — Руки покажи! — приказал я парню.

— Вот, — он выставил их ладонями вперёд.

На ладонях были свежие ожоги, такие остаются, когда на мгновенье касаешься сильно разогретого предмета. Палёным пахло от его рук, потому что я больше ничего обожжённого поблизости не увидел.

— Ты кто? — спросил я, понимая, что этот парень совсем не похож ни на разбойника, ни на солдата.

— Заблудился я, ехал в Эктэреш, вёз письмо барону Нирсу, точнее везу, то есть, сейчас уже несу, потому что коня потерял.

— Как это, потерял? Его волки что ли съели?

— Может, и съели уже, сбежал он ночью, волчий вой услышал и сбежал. Я его стреножить забыл, вот теперь уже третий день по лесу блуждаю, днём иду, ночью на дереве сижу.

— Так ты посыльный?

— Да, я же уже сказал! — удивился он моему уточняющему вопросу.

— Не говорил, просто сказал, что письмо барону везёшь, точнее несёшь.

— Если я с письмом еду, точнее ехал, кто я тогда, по-вашему?

— Дурень ты!

— Это почему же?

— Потому что подкрался со спины.

— Тут ваша, правда, не подумал об этом. Я, как только вас увидел, так обрадовался, что и думать перестал. Вы же мне подскажете, в каком направлении мне дальше идти и далеко ли ещё до Эктэреша, да?

— Можешь считать, что ты уже пришёл, городок этот в получасе ходьбы от сюда. Идти нужно в этом направлении, — я показал, куда ему топать.

— А вы случайно туда сейчас идти не собираетесь? Можно я с вами, а то ведь снова заблудиться могу. А попить у вас, ничего нет? Я два дня не пил, и не ел тоже почти два дня. Как думаете, барон Нирс сейчас у себя в замке или уехал куда-то?

— Стоп! Ты всегда так много болтаешь?

— Э, нет, обычно больше молчу, но я несколько дней уже не говорил, не с кем было, а с самим собой нельзя, дядя говорит, что от этого можно с ума сойти.

— С ума сойти можно, если тебя слушать, ты же говоришь, не замолкая, к тому же не всегда понятно, о чём говоришь. И так, воды и еды у меня нет, я с собой не взял, в город пойду, но чуть позже, барон сейчас дома и никуда не уедет. Хочешь идти со мной, сиди и жди, только не здесь, а вон на том пне, — я показал на пень метрах в тридцати от нас.

— Я согласен, буду ждать, — он обрадовался, узнав, что теперь уже точно дойдёт до города.

— Молча, жди! — уточнил я, увидев, как он открыл рот, чтобы снова что-то спросить. Он тут же закрыл рот и, понурив голову, пошёл к пню. — Стой! Звать то тебя как?

— Риен, — ответил он, собираясь вернуться, видимо подумав, что ещё что-то хочу у него спросить. Я остановил его жестом и показал на пень. С того места ему не будет видно, что тут делаю, да ещё и сидя к нему спиной. Через несколько минут я закончил настройку бластера и посмотрел, где сейчас мой ворон находится. Ворон кружил над лесом в паре километров от меня, продолжая, наблюдать за волком.