Когда одиночник начинает заниматься парным катанием, ему приходится отрабатывать все, чему он научился, заново, Например, даже такая простая штука, как дорожка шагов, здесь выглядит иначе: ведь теперь у тебя есть партнер и нужно стремиться к тому, чтобы твое тело двигалось одновременно с его телом. Мы в течение целой недели по два часа в день тренировали дорожку на льду. Бедный Сергей, его ноги были настолько длиннее моих, что ему никак не удавалось сделать полный шаг!

Нам пришлось заново разбирать технику исполнения вращений, потому что теперь мы должны были обращать внимание на синхронность, чтобы все наши линии» совпадали. Тодес — очень трудный элемент. Оба партнера должны правильно напрягать руки. Сначала я слишком сильно отклонялась назад, потом Сергей. В результате, не успев начал вращение, мы оказывались на льду. Когда мы работали над этим элементом, у меня на теле не было живого места, а ведь он кажется таким простым, если делать его правильно. Однако эта простота лишь кажущаяся. Мышцы живота партнерши должны быть постоянно напряжены.

А еще мы бесконечно занимались прыжками. Когда катаешься одна, можешь прыгать в любой момент — нужно только подготовиться. А с партнером это следует делать вместе, именно сейчас, и никого не интересует, готова ты или нет. Поддержки, как и любые другие движения, зависят от техники их исполнения, в каждой нужно по-своему держать руки. После тренировок у меня невыносимо болели кисти, и, чтобы их укрепить, я поднимала штангу, к которой на веревке подвешивали какой-нибудь груз. А Сергею приходилось разучивать особые шаги, чтобы не споткнуться и не упасть, когда он держит меня на руках. Захаров объяснял все, что нам следовало знать.

Я не боялась поддержек и всегда чувствовала себя в безопасности, когда Сергей меня поднимал. А вот выбросов я боялась панически. Во время выброса партнерша прыгает в тот самый момент, когда партнер кидает ее, словно тряпичную куклу, схватив за руку и талию. Мы с Сергеем часто выполняли тройной сальхов и двойной аксель. Во время броска партнерша в этом случае летит дальше, чем если бы она прыгала сама. Мы тренировались на толстых матах в зале, а когда у нас начинало хорошо получаться, переходили на лед. Захаров говорил что-нибудь вроде: Сегодня будем отрабатывать спирали, поддержки, вращения, а потом выбросы». Стоило ему произнести это слово, и я всю тренировку думала только о том, что меня ждет в самом конце.

Я постоянно падала, когда училась приземляться. Недостаточно быстро вращалась, слишком поздно разводила в стороны руки или не сгибала правую ногу, а левую не успевала вытянуть как полагается. Когда тебя подбрасывают в воздух, очень трудно определить, где находится лед. Я падала, падала и падала. И тогда Сергей шептал:

— По-моему, тебе следует сходить перешнуровать ботинки.

Он так делал, если уставал: говорил, что у него что-то случилось с ботинками.

— Пойди посиди немного, — советовал он мне, — я больше не могу тебя бросать.

А я отвечала:

— Зачем мне сидеть? Я только замерзну и стану бояться еще больше. Лучше уж сделать еще десять раз и покончить на сегодня.