– Ой, он меня когда за грудь потрогал, ах! По-моему, он как-то не совсем как доктор трогал. Показалось, наверное… – делится с дежурной акушеркой на сцеживании очередная родильница, ожидая подтверждения.
– Что вы! Он от своей жены без ума. Перед ним хоть строй красавиц с голыми сиськами выставь, у него ни в одном месте не шевельнётся. Ни в душе, ни в штанах. Проверено! – усмехается та в ответ.
– Такого не бывает. Значит, он импотент! – надувалась очередная новоявленная мамаша. – Потому что любовь любовью, а у всех мужиков стоит, если им что-то показать.
– Стоит у самцов. А настоящие мужики себя контролируют. Господи, какие же вы все дуры набитые! – вздыхает акушерка, засовывая в карман шуршащее «спасибо».
– Больше к этой сцеживаться не пойду! – заявляет дама товаркам, возвратясь с процедуры. – Грубая она какая-то…
Пациентки влюблялись в Евгения Ивановича пачками. Это бывает и с самыми разумными замужними и любящими женщинами, когда рядом появляется симпатичный мужчина. А уж на фоне изменённого беременностью и родами сознания… Достаточно большой сдвиг по гормональной фазе. Чего уж там – полная перестройка. Вначале страх перед родами. Затем боль периода раскрытия и, наконец, финальные муки изгнания, а рядом такой спокойный, такой красивый, такой доктор-доктор, воплощение девичьей мечты. «Евгений Иванович, не уходите! Вы когда мне руку на живот кладёте, мне легче!», «Евгений Иванович, можно я за вас подержусь, а? а? А-а-а-а!!!», «Ой, не режьте, Евгений Иванович, миленький!», «Режьте, Евгений Иванович, родненький!», «Ой, Евгений Иванович, зашейте красиво!» – И глазки, несмотря на боль, кокетливые… Хотя перед тем, как родился послед и начались процедуры осмотра родовых путей, женщина совершенно забывала и о Евгении Ивановиче, и о всех и вся в мире вообще. В то самое мгновение, когда она была Богом сотворяющим. Любовь и только любовь лучилась из неё. А не кокетство, не влюблённость, не страх, не мука, не бабские сплетни и не прочая дурость мирского. За эту радость, за счастье быть рядом в момент мощного выброса в мир чистой квинтэссенции любви, что побеждала страх перед жизнью и смертью, Женька особенно ценил свою работу. Что может быть более творческим, более возвышенным, более искусным, чем акт очищенной любви?
«После обхода вторая плановая. Всё записать. Ещё раз зайти к ответственным. Подписать все истории. Заполнить статистические талоны. Заглянуть к „свежим“ послеоперационным. Просто пройтись по коридорам вверенных этажей. Посетить родзал, перекинуться парой шуток. Дать ценные и ещё более ценные указаниями. Пойти в детское, как там сегодняшние „кесарята“ и что за проблемы с выпиской из третьей палаты второго этажа. Кто-то поступил в родах? Хорошо, успели поймать. Сейчас посмотрю. Всё нормально. Рожайте per vias naturalis.[134] Ну и что, что тазовое? Сегодня ответственный – Владимир Иванович, он, в отличие от вас, бог и царь акушерских ситуаций. Сами ничего не решайте. Зовите его. Кто-то поступает в родзал – с этажей или с улицы, – ставьте меня в известность в любое время. Завтра увидимся. Всем пока».