– Подождите, – снова сказал Ричер и посмотрел на Бартона. – Ты говорил, что на четвертом этаже можно обойти ядро здания. С трех сторон там пусто, но уже на пятом ты смог пройти его по периметру. Из-за более крупных помещений сзади. Внутри которых длинная пустая поверхность ядра превращается в стену.

– Да, – сказал Бартон.

– Такую стену иметь полезно, – заметил Ричер. – Разве не так? Она находится максимально близко к стоякам труб и другим коммуникациям, которые проходят за лифтами. – Он посмотрел на Вантреску. – Если б тебе пришлось укладывать провода, какую длину ты выбрал бы?

– Максимально короткие, насколько возможно, – ответил тот.

– Почему?

– Провода уязвимы.

Ричер кивнул.

– Им не хватает механической прочности. К тому же эта стена получит первый доступ к электроэнергии и воде, как только в аварийной ситуации включится генератор. Могу спорить, именно такую хотела иметь Москва. – Он произнес слово на украинском языке. «Муравейник», «гнездо» или «нора», где полно чего-то гудящего, жужжащего или мечущегося в воздухе. – Они построили его на основании стены ядра здания до противоположных окон. Потому что Москва хотела стену, а Труленко – вид из окон. Что еще им оставалось?

– Это большая комната, – заметил Вантреска.

Ричер снова кивнул.

– Такого же размера, как вестибюль внизу. Только развернутая на сто восемьдесят градусов.

– Достаточно просторная, чтобы разместить полк охранников.

– Но не больше двух пехотных рот.

– Может быть, там никого нет, – вмешалась Эбби. – Человеческая природа. Эти парни из Украины. Москва для них что-то вроде старшего брата-покровителя. Они должны были придумать собственные правила. Какая разница, будут они торчать в комнате или нет? Ведь у них есть клетка. Значит, равная степень безопасности для всех. Может быть, Труленко даже не хочет, чтобы они находились в одном с ним помещении и заглядывали ему через плечо. Такова человеческая природа.

– Положение В, – сказал Хоган. – Там должен кто-то быть.

– Может быть, и нет, – возразила Эбби. – Они отрезаны от руководства уже два часа. Я думаю, инстинкт подсказал им выйти и сражаться на баррикадах. У проволочной клетки. Полагаю, это желание было для них непреодолимым. Такова человеческая природа. Никто не станет прятаться в коридорах, дожидаясь неизбежного.

– Вот что яйцеголовые назвали бы широкой полосой базовых предположений, – сказал Ричер. – От полного отсутствия до целого полка охраны.

– А ты что думаешь? – спросила Эбби.

– Мне все равно, если Труленко среди них.

– Серьезно?

– Это пропорция. Все зависит от того, сколько у них компьютерщиков. Возможно, дюжины. Ряд за рядом.

– Нет, – Вантреска покачал головой. – Это специализированный цех. Здесь работает скунс. Дроны повсюду. В «облаке».

– Или дом маменькиного сынка, – предположил Хоган.

– Без разницы, – сказал Вантреска. – Труленко – художник. Там кроме него находится кто-то еще. Один или двое. Максимум.

– Ладно, – сказал Ричер. – Значит, в комнате либо четверо охранников, либо один. Вероятно, система защиты Положения В предполагает постоянное присутствие команды из четырех охранников. В худшем для нас случае они соблюдают дисциплину. В лучшем – Эбби права, и Труленко это не нравится. Тогда они могли достигнуть частного соглашения. Я видел, как время от времени такое случается. Обычно командир охраны сидит в углу, как предмет мебели. Может быть, они подружились. Права на съемки фильма всегда можно продать. Между тем остальные трое членов команды болтаются в каком-нибудь другом месте в компании с теми, чьего присутствия требует Положение Б.