Питон все так же, не мигая, пялится на меня. До Эрона, судя по выражению лица, что-то начинает доходить.

– Ты того… Выходит, у тебя на самом деле амнезия, – неуверенно говорит он.

– Да. И что?

– А то, что ты и правда не помнишь, что это не мы свистнули медаль – а ты!

В бешенстве я сжимаю кулак и уже замахиваюсь, чтобы врезать Эрону как следует. Но тут в мозгу вспыхивает картинка-воспоминание. На комоде лежит треугольный футляр, он открыт, в футляре поблескивает медаль – пятиконечная звезда на голубой, в звездочках, колодке. К медали тянется рука.

Моя рука.

Картина ужасная, но вполне объяснимая. Эрон с Питоном – худшие люди из всех, кого я знаю. Но не всегда их было только двое. У парочки имелся главарь. Чейз Эмброз. И если они тогда были подлецами, главарь их был еще подлее.

Мне следовало бы об этом знать с первого дня моей новой жизни.

– Все так, бойскаут, – слова Питона отвлекают меня от творящегося в голове кошмара. – Это твоих рук дело. Ты даже не подождал, пока Дамблдор выйдет. Только он отвернулся, ты вытащил медаль, а коробочку сунул в шкаф. Побрякушка стоит больших денег, и ты нам должен нашу долю.

– Мы договорились на троих поровну, – подхватывает Эрон. – Получается, не напрасно мы таскались на Портленд-стрит. Нам всем за это кое-что перепало.

– Я… У меня ее нет.

– Вот только не надо врать! – с угрозой произносит Питон. – Я своими собственными глазами видел, как ты сунул ее в карман!

– Нет… – говорю я еле слышно. – Ну, то есть, в карман я медаль, наверно, положил. Но не знаю, куда дел потом. И все равно, если я ее найду, то верну мистеру Солвэю. Раньше я, может, и правда был вором. Но больше я не вор.

– Ну и отлично, – говорит Эрон. – Ты лучше нас. И вообще ты святой. Но когда ты взял медаль, ты был собой прежним и правила были старые. Поэтому медаль принадлежит нам троим. Без нашего разрешения ты не имеешь права ничего с ней делать. – Выглядит он при этом совершенно серьезно, как юрист, зачитывающий условия контракта.

– Сделаешь что-нибудь без разрешения – сильно пожалеешь, – угрожающе добавляет Питон.

– Я уже жалею, что знаком с вами! – хрипло, чуть не плача, выкрикиваю я, отворачиваюсь и несусь домой, не переодевшись и не приняв душ.

Мне главное оказаться как можно дальше от этих двоих.

Я бегу, а по щекам текут жгучие слезы стыда.

Мне много рассказывали о том, каким я был до падения с крыши. Но такого я не мог себе даже вообразить.

Я мчусь по тротуару быстрее, чем когда-либо бегал на тренировках. От Эрона и Питона убежать не проблема.

Но от самого себя мне никогда никуда не деться.

Кимберли больше нет.

Нет, не в том смысле, что она умерла или что-нибудь в этом роде. Она даже не переехала в другой город. А просто-напросто исчезла из моей жизни.

Тогда, в репетиционном зале, когда она помогла мне выбраться из проклятой тубы, чего я не мог сделать самостоятельно из-за залившей все скользкой пены, я понадеялся было, что все у нас начинает складываться. Но, как оказалось, это был самообман.

В конце концов, и в клуб она пришла только для того, чтобы быть поближе к Чейзу. Теперь, когда его турнули, она перестала появляться на наших встречах. С точки зрения решения творческих вопросов это, возможно, даже к лучшему.