Так они ему и сказали, где! Впрочем, сказали: мол, кажется, остановился у своего дружка Андрея Караулова…

Из бесед с Андреем Карауловым, Москва, в ночь на 3 октября. 38 часов до ареста Руцкого и Хасбулатова:

– Он настаивал на встрече с Президентом, но аппарат говорит Президенту, что, мол, для Президента такая встреча – того… Вы, конечно, можете написать, что Президент к нему приходил, в романе это сойдет, но на самом деле Президент у него в кремлевском номере не был. А вот звонить звонил. Позвонил по телефону и говорит: «Не знаю, понимаешь, как тебя называть. То ли господином, то ли товарищем». На что наш герой и говорит Президенту: «Да вы не валяйте дурака! Как удобно, так и называйте». – «Ладно, – усмехается Президент. – Ты, значит, работай. С Баранниковым мы тут уже разобрались, ставлю тебе новую задачу…» И называет ему несколько новых имен. И наш «суперсвидетель», облеченный таким высоким доверием, уже ходит по Кремлю в трусах, потому что одеваться лень, а на улицу его все равно не пускают, там охрана из «Альфы», еще те ребята!.. А я сижу дома, собираюсь как раз в Кремль его навестить. А тут телефонный звонок, и мужской голос говорит моей жене: «Примите телефонограмму для вашего мужа. Чтобы завтра в девять утра явился в Лефортовскую тюрьму на допрос». Я беру трубку и спрашиваю: «А вы кто такой?» – «А я, – отвечает, – полковник госбезопасности Мусич». А я ему говорю: «А не пошел бы ты, Мусич!..» И отправляюсь в Кремль. Макаров меня встречает и проводит к нашему «суперсвидетелю». Время одиннадцать сорок пять вечера, мы ужинаем: Макаров, я, наш герой и его телохранитель Виталик. Вдруг врывается полковник Боря и говорит: «Срочно собирайся, едем в Ростов!» Вы помните сцену в «Ревизоре» – финальную, немую? Я онемел, Макаров онемел еще больше, не онемел один наш «суперсвидетель»: какой, говорит, еще Ростов? «Ничего не знаю! – кричит полковник Боря. – Приказано сдать оружие и ехать в Ростов, срочно!» – «Я все понял, – говорит наш “суперсвидетель”, – убивайте меня здесь. Я вам стал не нужен, бросите мой труп в Москву-реку, в Воскресенске всплыву. А еще лучше – отпустите меня на улицу, я сам из Москвы уйду, пешком». Макаров застыл с вилкой и ножом в руках: «Ни шута не понимаю! Полчаса назад все было нормально, что случилось?» А тут истошно звонят телефоны – первая и вторая «вертушки». Макаров-Немирович снимает трубку первой и уходит в соседнюю комнату, потому что на проводе Филатов, честнейший человек, начальник канцелярии Президента. И тут мой друг юности произносит мне текст, что все, мол, старик, меня предали, я вам поверил, а вы привезли меня в Москву, употребили и – на расстрел в какой-то Ростов. Страшная минута. Я кричу на него: «Успокойся! Что-то тут не то! Они тебя убить не могут! Я поеду с тобой в любой Ростов!» Тут возвращается Макаров, бледный как бумага, и говорит: «Хасбулатов узнал, где ты скрываешься, и готовится сделать заявление, что Администрация Президента скрывает нарушителя границы. Руцкой сделал заявление, что тебя встречали в аэропорту и хотели арестовать, но “Альфа” отстранила пограничников. Короче, шьют уголовное дело». И только тут до меня дошло, зачем меня вызывали в Лефортовскую тюрьму. А Макаров продолжает: «Поэтому срочно едем в Ростов, поездом. Там тебя будет ждать полковник Казарян, начальник личной охраны Тер-Петросяна, президента Армении. Из Ростова улетишь с Казаряном в Ереван, а оттуда – за рубеж. В Ростов и Ереван с тобой отправляется генерал Котенков – как гарант того, что мы тебя не предали и врагам не сдали». А наш герой говорит: «Какой, в тынду, Ростов! Ни в какой Ростов-Ереван я не поеду, дайте мне военный самолет, я улечу в Дюссельдорф, а дальше уже не ваше дело! Раз государство бессильно, блин, перед Хасбулатовым, то лучше я вообще из Москвы пешком уйду!» Но они уже находят по радио Сашу Котенкова, он как раз ехал домой в своей машине и был, замечу вам, в шерстяном костюме, вы на эту деталь обратите внимание, потом пригодится. И отправляют его, хорошего человека, генерал-майора танковых войск и начальника Государственного правового управления, прямо на Курский вокзал, к ростовскому поезду, где уже заказаны билеты и весь вагон уже забит «Альфой». На случай, если нужно будет от людей Баранникова отстреливаться. А я звоню жене: тут, мол, такая ситуация, я несколько дней дома не буду. Она говорит: ну хорошо, а когда ждать? Я говорю: в июле. И вот мы выезжаем из Кремля: наш «суперсвидетель» бороду сбрил, чтобы враги его не опознали. Как въезжали через Боровицкие ворота, так и выезжаем. «Чайка» бронированная с нашим героем, потом белая «Волга» со мной и Макаровым, и сзади еще какая-то фигня едет типа «рафика» с охраной. Гоним на Курский вокзал, к поезду «Москва – Ростов»…