Ричер нашел разъем на кухне, подключил телефон и проверил гудок. Все работало. После этого он оставил на столе телефон и отправился на пляж.

Пляж оказался просто замечательным. Одним из лучших, когда-либо виденных Ричером. Он снял рубашку и туфли, затем долго купался в теплой голубой воде. Полежал на солнце с закрытыми глазами, пока не высох. Потом заморгал, повернул голову и понял, что он тут не один. В пятнадцати футах от него на полотенце загорала девочка. Она была в слитном купальнике, на вид лет тринадцать или четырнадцать. Еще не взрослая, но уже не ребенок. На коже блестели капельки воды, а волосы были гладкими и густыми.

Ричер встал, весь облепленный песком. У него не было полотенца. Он избавился от песка, воспользовавшись рубашкой, встряхнул ее и надел.

– Где ты живешь? – спросила девочка, повернувшись к нему.

Ричер указал.

– Там, вверх по улице, – ответил он.

– Можно я пойду с тобой?

– Конечно. А почему ты спрашиваешь?

– На случай, если там будут мальчишки.

– Их нет. Они уехали на целый день.

– Они могут рано вернуться.

– Они говорили тебе чушь про плату за проход?

Она кивнула.

– Я не стану платить.

– Что они хотели?

– Я тебе не скажу.

Ричер промолчал.

– Как тебя зовут? – спросила девочка.

– Ричер, – ответил Ричер.

– А меня Хелен.

– Приятно познакомиться, Хелен.

– Как давно ты здесь?

– Со вчерашнего дня, – ответил Ричер. – А ты?

– Неделю или около того.

– Надолго?

– Похоже на то. А ты?

– Я не знаю, – сказал Ричер.

Девочка встала и встряхнула полотенце. Она была худенькой и маленькой, но с длинными ногами. Ногти у нее на ногах были покрыты лаком. Они вместе прошли по песку и зашагали по длинной улице. Впереди никого не было.

– Где твой дом? – спросил Ричер.

– Слева, ближе к верхней части, – сказала Хелен.

– А мой – справа. Мы практически соседи.

Ричер проводил девочку до самого дома, но ее мама уже вернулась, и ему не предложили зайти. Хелен мило улыбнулась и поблагодарила его, а он пересек улицу и зашел в дом, где царила духота и никого не было. Поэтому Ричер просто уселся на крыльце и стал ждать. Два часа спустя три сержанта из морской пехоты приехали домой на мотоциклах, за ними еще двое, потом двое на машинах. Через тридцать минут неподалеку остановился американский школьный автобус, из него высыпала толпа детей, которые разошлись по домам, бросая мрачные взгляды в сторону Ричера. Он отвечал им такими же суровыми взглядами, но не шевелился. Частично из-за того, что нигде не видел своей цели. Что его удивило. Ричер дважды огляделся по сторонам и к тому времени, когда дизельный дым улетучился, уже не сомневался, что толстого вонючего парня в автобусе не было.

Еще через некоторое время вернулся домой Джо, поглощенный своими мыслями и неразговорчивый. Он не сказал, куда ходил. Джо вообще ничего не сказал. Он просто прошел на кухню, вымыл руки, проверил, есть ли гудок у нового телефона, а потом отправился принять душ, что было необычно для Джо в это время дня. Следующим сюрпризом явилось возвращение отца, также молчаливого и озабоченного. Он выпил стакан воды, проверил, есть ли гудок у телефона, и спрятался в гостиной. Последней пришла мать, которая с трудом удерживала в руках покупки и букет цветов, подаренный ей женским комитетом. Ричер забрал у нее пакеты и отнес на кухню. Мать увидела телефон на кухонной стойке и слегка приободрилась. Она всегда нервничала, если не могла проверить, как чувствует себя ее отец, и заботилась о том, чтобы он знал, как ее найти после переезда. Франция отставала от Японии на семь часов, из чего следовало, что там наступила середина утра, самое подходящее время для разговора, поэтому она набрала длинный номер и стала слушать гудки.