– Какая неожиданность…

– Он был русским. Государственному департаменту пришлось информировать о его смерти их консульство. По чистой случайности оказалось, что он там работал.

– Ваш парень сливал информацию русским? Неужели такое до сих пор случается?

– Причем все чаще. Информация становится все более важной. Кое-кто утверждает, что мы возвращаемся в восьмидесятые. Но они ошибаются. Мы возвращаемся в тридцатые.

– Значит, ваш парень не станет лучшим служащим месяца?

Женщина промолчала.

– И куда вы намерены его отвезти?

Она помолчала еще мгновение.

– Все это секретная информация.

– Все? Что именно? Он не может отправиться сразу в несколько разных мест.

Она ничего не ответила.

Теперь пришла очередь Ричера немного помолчать.

– Он направляется туда, куда вам нужно?

Агент молчала.

– Да или нет?

– Нет.

– Из-за высокого начальства?

– Как всегда.

– Вы замужем?

– А это-то тут при чем?

– Так замужем?

– Болтаюсь в пространстве.

– Значит, вы – та рыжеволосая девушка. А я – мужчина в шляпе, который сидит спиной к зрителям в полном одиночестве.

– Не поняла?

– Я собираюсь прогуляться. В соответствии с Первой поправкой. А вы останетесь здесь. В качестве умного тактического хода.

И, прежде чем она успела ему возразить, Ричер развернулся и зашагал прочь. Обогнув застекленный выступ здания, он прошел по диагонали через сложный перекресток, быстро, не замедляя шага у обочин и нарисованных на дороге линий, не обращая внимания на знаки: Проход запрещен. И наконец оказался у юго-западных ворот, ведущих в парк. Впереди он увидел высохший фонтан и закрытый на ночь киоск, где продавали бургеры. Влево уходила центральная аллея, следовавшая какому-то диковинному плану, в результате которого получались огромные овалы, похожие на беговые дорожки.

На столбах горели тусклые разноцветные лампочки, и сияние огней Таймс-сквер отражалось от облаков, точно вспышки магния. Ричер отлично все видел вокруг себя, только вот видеть было нечего – одни пустые скамейки, по крайней мере, в начале аллеи. Он пошел дальше и обнаружил новые скамейки, тоже пустые, и так до самого дальнего края овала, где находились еще один высохший фонтан и детская площадка; за ними аллея уходила дальше, вдоль другой стороны овала, назад, к ближайшему повороту. Там тоже имелись скамейки.

И на одной из них кто-то сидел.

Крупный мужчина, весь розовый и пухлый, лет пятидесяти, в темном костюме. Обвислые щеки и редеющие волосы. В общем, человек, который выглядел так, будто его собственная жизнь прошла мимо.

Ричер подошел к нему, мужчина поднял голову и тут же отвернулся, но Ричер все равно уселся рядом.

– Борис, или Владимир, или как там его звали, не придет, – сказал он. – Ты попался. Они знают, что у тебя нет оружия, но они не поленились и очистили от людей – и вообще от всего – примерно двадцать кварталов, а это означает, что они собираются тебя пристрелить. Тебя казнят. Но пока здесь нахожусь я. Им не нужны свидетели. Кстати, специальному агенту, командующему операцией, это не нравится, но на нее давят сверху.

– И что? – спросил мужчина.

– Я решил совершить сегодня суперхороший поступок, – ответил Ричер. – Если ты захочешь сдаться, я тебя провожу. Отсюда и до самого конца. Можешь рассказать ей все, что тебе известно, и будешь получать трехразовое питание в тюрьме до конца своих дней.