— Прекратите. Сегодня я в этом удостоверился.

— Вы видели нас вдвоем? — рассмеялась я, глядя прямо в его глаза — они были уже не алые, а словно присыпанные пеплом. Словно огонь перегорел и не осталось ничего.

— Вы… — А во взгляде мелькнуло восхищение. Не отводя от меня взгляда, он разжал кулак — там был черный кристалл, который Ричард сжимал все это время. Он разжал пальцы и уронил его на ковер.

Картинка была четкая. И объемная. Куда там фильмам, которые мы показывали милорду Верду… Этот, который показывал он, был круче. В нем был император Фредерик в роли страстного любовника. И… я, кричавшая: «Любимый».

Я пошатнулась, зажмурилась. И прошептала:

— Прошу тебя, поверь — это не я…

Он горько рассмеялся.

— Не верь глазам своим…

— Но ведь можно как-то доказать, что это не я, — шептала я в растерянности.

— Прекрати. И убирайся.

— А знаете, получается, что вы меня не любили… — подняла я на него глаза.

— Да что вы! — выдохнул он. — Вы же еще живы.

— Когда человек любит — он верит. Вопреки всему.

— Это не любовь, это — глупость.

— То есть либо вы точно знаете, что вам не лгут, потому что чувствуете это. Либо все происходящее вокруг вас — ложь?

— А вы? Вы любите меня?

— Да, — ответила я решительно.

— Наконец-то.

Я обрадовалась, что Ричард пришел в себя, что весь этот абсурд закончился.

— Я поймал в ваших эмоциях точку отсчета для правды и лжи, — довольно сказал он.

— И?.. — Я ожидала извинений.

— Вы солгали.

— Безумец…

— Вы — любовница императора. Поэтому он мне и дал титул ненаследного принца. И принял в род. А вы за это с ним щедро расплатились.

— Нет! — Бешенство меня затопило.

— Опять ложь. Что и требовалось доказать…

Он поднялся, позвонил в колокольчик.

— Милорд, — обрадовалась заглянувшая в библиотеку Оливия. — Вы дома! Миледи! А что вы в темноте сидите? Ужин подавать?

— Принесите теплую одежду… — он посмотрел на меня, словно раздумывая, как меня называть, — этой женщине. Она уходит.

Служанка в замешательстве уставилась на меня, ожидая подтверждения приказа. Я только пожала плечами.

— Не понял, — поднял на служанку взгляд милорд.

Оливию затрясло от того, что она там разглядела.

— Да, милорд. Слушаюсь, милорд, — испуганно забормотала она.

— Не смею вас больше задерживать, — обратился принц Тигверд уже ко мне.

Что мне оставалось… Я покачала головой. И почти беззвучно сказала:

— Ричард. Я это переживу. Я не сломаюсь. Максимум, что со мной случится плохого, — это я снова курить начну. А вот что касается тебя… Когда-нибудь ты поймешь, что прогнал ту, что тебя любила…

— Уходи, — простонал он. — Просто уходи. Я не хочу… Я не могу… Я ведь убью.

— «Любили так, что плакали навзрыд, а любим так, что хочется ударить…»[4] — зачем-то процитировала я одно из своих любимых стихотворений. Как будто это что-то могло изменить…

Я вышла из библиотеки, тихонько притворив за собой дверь. Пересекла холл. Подождала, пока Оливия принесла одежду. Переоделась, переобулась, взяла в руки «тревожный» саквояж. Прошла под недоумевающими взглядами слуг к двери — спрашивать у меня о том, что случилось, никто не осмелился. Мне стало совсем тошно. Я рванула входную дверь на себя и шагнула в метель.