От легкого стука в дверь Таня вздрогнула, подскочила с дивана испуганно. Отя тоже подпрыгнул в подушках, встал на ножки, вцепился сзади руками в шею. Прихватив его сзади за попку, Таня пошла к двери, но она и сама отворилась, явив ей Сережино красивое лицо.
– Тань, внизу ужин привезли… Иди пацана покорми, Ада велела. И сама поешь…
– А… сама она где, Ада?
– Да разошлись они по своим комнатам. И она, и дочка ее. Они тут это… – воровато оглянулся он в коридор, – распластались из-за тебя в пух и прах… Не слышала? На весь дом орали!
– Слышала, – перетянула Таня Отю со спины в руки, – все я слышала, Сережа.
– Такая зараза эта Ленка, так и дал бы ей в зубы, будь моя воля! Сама на братовы деньги столько лет жила, да еще и мужика своего кормила, а теперь туда же, в крутизну записалась… Не угодили ей с нянькой, видишь ли…
– Я поговорю с ней, Сережа. Вот прямо после ужина и поговорю. Я ей все объясню. Я ей объясню, что надо в первую очередь о ребенке подумать. Я ее попрошу, в конце концов…
Затаившиеся в Таниной груди давешние слезы вдруг отмякли и закопошились подозрительно, грозя рвануть горячим потоком наружу, и пришлось опять производить горлом судорожные глотательные движения, и вдыхать глубоко воздух, и губы прикусывать до боли. Нельзя ей плакать сейчас. Что толку, если она заплачет? Надо, наоборот, взять себя в руки, собраться как-то, объяснить все про Отю этой гордой Лене с чувством да с толком…
Они поужинали втроем на кухне – Таня, Сергей да Отя. Хороший парень этот Сергей – все ее рассмешить да подбодрить как-то пытался. И до двери Лениной комнаты сам довел – стучи, мол, смелее, добивайся своего! Таня и постучала, конечно. Только Лена ей не открыла. Прокричала из-за двери что-то резкое, Таня и не расслышала. А поздно вечером Лена сама к ней в комнату заявилась, встала перед спящим на диване Отей, уперев руки в бока. Потом осторожно просунула их под мальчишку, собираясь взять на руки…
– Лена, подождите! – отчаянным шепотом попыталась остановить ее Таня. – Не забирайте его, пусть он здесь спит!
– Нет. Он будет спать в своей комнате, – злобно на нее взглянув, прошипела Лена. – Будьте так любезны, не командуйте тут. Без вас разберемся.
– Я… Я не командую… – растерянно отступила от нее Таня. – Что вы… Просто он так спит чутко…
– Матвей будет спать в своей комнате. Вам понятно? – шепотом отчеканила Лена и снова потянулась к ребенку, приноравливаясь половчее взять его на руки.
– Давайте я его сама унесу, раз так…
– Что ж, несите, – с готовностью отошла от дивана Лена. Встала в сторонке, сложила руки под грудью, наблюдала молча, как Таня очень осторожно подняла малыша, как он открыл глаза и улыбнулся ей спросонья, как доверчиво откинул белобрысую головку ей на руку.
В большой комнате с голубым ковром Таня уложила его в постель на правый бочок, накрыла мягким одеялом, похлопала немного по спинке. И, не отходя от Отиной кровати, подняла на Лену умоляющие глаза.
– Можно мне с вами поговорить, Лена? Пожалуйста…
– Не сейчас. Завтра поговорим. Поздно уже. Идите спать, – на ходу отрезала Лена, красноречиво открывая перед ней дверь.