— Санитары! — истошно завопил он, увидев в проеме двери Сашиных орлов. — Подайте мне воды!

— Ща, старый хрыч, разбежался, — пробормотал Паша, делая знак приятелю. — Пошли по-быстрому.

Они протопали мимо старика и скрылись в маленькой комнатке, окна которой действительно выходили во двор. Отсюда был отличный обзор, и Гоша с Пашей, взяв себе по табуретке, устроились возле батареи. В ту же секунду позади них раздался страшный грохот, неплотно прикрытая дверь, в которую они только что вошли, с треском распахнулась, и в комнату влетел мощный костыль. Несколько раз он проскакал на резиновом набалдашнике по обшарпанному паркету и ударил по Гошкиным ножкам. Гоша от неожиданности вверх тормашками полетел на пол с табуретки.

— Санитары! Едрена мать! Дайте воды! — пуще прежнего завопил дед, напрягая тощую шею.

— Ах ты, мать твою так! — заругался Гоша, поднимаясь с пола. — Слышь, братан, — прокряхтел он, обращаясь к Паше, — пойди налей ему воды, а то не отвяжется.

С отвращением глядя на деда, который злобно поджал губы, Паша протопал в кухню, налил в стакан воды и сунул ему под нос.

— Голову придержи, — вредным голосом приказал дед.

— Че?

— Голову, говорю, придержи.

— Да пошел ты… — начал было Паша, но заметив, что дед нашаривает рукой второй костыль, остановился на полуслове:

— Э-э, ладно, не гоношись.

Напившись, дед на время затих, и Паша с Гошей снова устроились на своем месте.

Правда, на всякий случай табуретки поставили подальше от двери.

Первый жилец подъезда мужского пола появился в их поле зрения примерно через полчаса. Это был лохматый тип с казачьими усами и огромным круглым брюхом, на котором не застегивалась средняя пуговица рубашки.

— Не, этот не катит, — скривился Гоша.

— Все равно надо проверить.

Паша поднялся и через комнату скандального больного вышел в коридор. Тот задумчиво посмотрел ему вслед. Выйдя на лестничную площадку, Паша потратил некоторое время, чтобы определить, в какую квартиру зайдет толстяк. Выяснилось, что он проживал на пятом этаже, и Паша с чистой совестью отправился обратно. Когда он проходил через комнату деда, тот жалобно сказал:

— Милок, дай хлебушка.

Паша сделал вид, что не слышит, и на скорости проскочил мимо.

Через пару минут из-под двери потянуло дымом.

— Что ж ты, блин, делаешь, старый козел?! — закричал Гоша, вбегая к деду. Тот сидел на кровати и мстительно улыбался. Стопка газет, которую он поджег и сбросил на пол, радостно полыхала.

— Ты зачем газеты поджег?

— Хлеба дай! — сказал дед злобным голосом.

— Хрен тебе, а не хлеба!

Затоптав ростки потенциального пожара, орлы Саши Ядовитого снова бросились к окну.

— Мы с этим придурком все на свете прозеваем, — процедил Паша. — Может, стукнуть его по башке, чтобы не вонял?

— Ты че, в натуре? — возмутился Гоша. — Об эту мумию пачкаться? Вдруг он копыта отбросит, нам придется линять отсюда. Саша не простит.

— Тогда пойди дай ему хлеба, — с ноткой злорадства в голосе сказал Паша. — И спички отними.

Матерясь на чем свет стоит, Гоша отправился на кухню.

— Нет там никакого хлеба. Вообще ничего нет, — сообщил он, вернувшись обратно.