— Вы должны были рассказать мне, — начал Бирн, — что-нибудь о болезни вашего отца… о причине его состояния… но мы оба забыли об этом.

— Всю дорогу я думала о том, что могла бы вам рассказать, — ответила Кети.

Так как тьма все сильнее сгущалась вокруг, девушка подъехала вплотную к Бирну, словно обязательно хотела видеть его лицо во время разговора.

— Шесть месяцев назад, — начала она, — мой отец был бодр и здоров, несмотря на преклонные годы. Он обладал веселым, деловитым, оптимистическим характером. Но вдруг стал чахнуть. Его здоровье ухудшилось не за один день. Если бы случилось так, то я не проявляла бы такого беспокойства. Я приписала бы все болезни. Но каждый день от него уходила частичка жизни. Потом он стал угасать с каждым часом. Это напоминало движение часовой стрелки. Вы не можете его заметить, но тем не менее в течение двенадцати часов стрелка совершает полный оборот. У отца словно испаряется кровь, и мы не знаем, как ему помочь.

— Болезнь сопровождается раздражительностью?

— Он совершенно спокоен, и, кажется, его абсолютно не волнует происходящее.

— Утратил ли он интерес к тому, что раньше привлекало его?

— Да, сейчас его ничего не интересует. Его не волнует здоровье скота, даже прибыль или убыток в торговле для него ничего не значат. Он просто устранился от любой работы.

— Ага, постепенное уменьшение способностей к вниманию.

— В некотором роде да. Но отец более живой, чем когда-либо. Например, похоже, у него развился сверхъестественный слух.

— Я собирался приписать его состояние воздействию возраста, — заметил Бирн. — Но это нетипично. Этот… э-э… внутренний слух не сопровождается интересом ни к чему в особенности?

Поскольку Кети промолчала, доктор решил, что девушка согласилась, но затем Бирн разглядел в темноте блеск ее глаз, словно она что-то рассматривала за его спиной.

— Только к одному, — наконец ответила она. — Да, он сохранил интерес только к одному.

Доктор облегченно кивнул:

— Хорошо! И что же…

Кети снова замолчала, но на этот раз заинтересованный Бирн пристально взглянул на нее. Та казалась глубоко обеспокоенной: одна рука крепко сжимала луку седла, рот приоткрылся; Кети напоминала человека, испытывающего невыносимую боль. Бирн не мог бы сказать, что заставляло трепетать ее блузку — легкий ветерок или быстрое дыхание.

— Об этом… — выдохнула она, — трудно говорить… Да и бесполезно!

— Разумеется, нет! — запротестовал доктор. — Причина, моя дорогая, хотя может показаться удаленной от своего следствия, имеет огромное значение для диагноза.

— Вот все, что я могу вам сказать, — поспешно перебила Кети. — Он ждет события, которое никогда не случится. Отец потерял кое-что в своей жизни. То, что никогда не сможет вернуть. Так стоит ли нам обсуждать его потерю?

— Для критического ума, — спокойно возразил доктор и автоматически поправил очки, — все имеет значение.

— Уже почти стемнело! — поспешно воскликнула девушка. — Поехали!

— Сначала, — придержал ее Бирн, — я должен сказать вам, что перед отъездом из Элкхеда я услышал намек на некоторую замечательную историю, касавшуюся человека, лошади и собаки. Может быть…