Правда, стоявшая перед ней Лиза, кажется, не была миражом. А если бы и была, то фата-моргана, приказавшая ей войти в каюту и сесть в кресло рядом с кроватью, оказалась удивительно реалистичной.

— Ну, наконец-то ты появилась. Я уже целый день жду тебя.

На Лизе было черное платье с корсетом, и она стояла на некотором удалении от телевизора, как раз в том месте, где сидела на корточках уборщица, у которой шла кровь изо рта. В тот раз Юлия испугалась гораздо меньше, чем теперь при виде своей дочери. Лиза выглядела так, словно красилась в темноте и при сильном волнении моря. Потекшая пудра и слишком толстый слой туши для ресниц и бровей обезобразили ее бледное лицо. В правой руке она держала длинную отвертку.

Юлия смотрела на свою дочь как на привидение, которым она в принципе и являлась, и смогла вымолвить только одно слово:

— Почему?

Почему ты еще жива?

Почему ты так поступила со мной?

Лицо Лизы исказилось подобием улыбки.

— Ты этого не знаешь?

Ее голос был безжалостно холодным. Жестоким. Таким же, как и ее взгляд.

— Это ты все разрушила, — сказала она.

— Что, любимая? Что я разрушила?

Не в силах больше сдерживаться, Лиза закричала на нее:

— Он принадлежал мне! Я первой добилась его.

Он? О ком она говорит?

— Я… мне очень жаль, но я ничего не понимаю, что…

Лиза прервала бессвязный лепет Юлии и закричала:

— Мы любили друг друга. А ты… ты же хотела только ТРАХАТЬ Тома!

— Тома?

В этот момент на лице Юлии появилось выражение крайнего изумления. Ее челюсть отвисла. И она никак не могла снова закрыть рот.

— Не смотри на меня с таким дурацким выражением лица. Он был моим первым мужчиной. — Вульгарным жестом Лиза схватилась за промежность. — Он лишил меня девственности, мамочка. Мы хотели навсегда остаться вместе. Но тут появилась ты.

— Том?

Том Шиви?

— Тебе было мало того, что ты лишила меня отца? Тебе захотелось украсть и любовь всей моей жизни?

— Твой школьный наставник… мужчина, с которым я завела интрижку, Том Шиви тебя…

…изнасиловал?

Лиза сделала шаг вперед. В зеркале Юлия увидела, что ее высокие ботинки на шнуровке не были зашнурованы. Шнурки свободно болтались.

— Любил. О да. Мы хотели пожениться. Он сказал мне, что я гораздо более зрелая, чем все остальные.

— Но радость моя, малышка…

Юлия попыталась встать, но Лиза, угрожая отверткой, заставила ее снова опуститься в кресло.

— Только не рассказывай мне, что это была не твоя вина. Я собственными глазами видела, как ты принаряжалась и прихорашивалась. Как дешевая проститутка. Ты ходила на родительские собрания только для того, чтобы повеситься ему на шею. Ты была готова пойти в школу в одном нижнем белье, не так ли? — Она с презрением посмотрела на Юлию и показала сначала на ее трусики, а потом и на бюстгальтер. — Проклятье, если бы ты только знала, как несчастна я была! — Лиза сдула со лба прядь волос. — Ты не заметила, что я не могла даже есть? Что я носила только черные шмотки? И прогуливала школу со своими новыми друзьями? Нет, ты ничего не поняла. Ты обращала внимание только на своего Тома.

Ты ошибаешься. О господи, любимая. Ты ошибаешься.