— Не так уж она и продается. — Лунин извлек из своей папки третий по счету и последний из того, что там было, листок. — У меня приятель работает в головном офисе местной торговой сети.

— В «Радушном», что ли? — догадался Хованский.

— Угу, — кивнул Лунин, — так вот, он сделал мне отчет по продажам безалкогольных напитков. Примерно две трети занимают кока-кола и пепси, оставшаяся треть поделена еще на десяток производителей. Засольский завод, как я понял, держится только за счет своего кваса, они за лето продают его больше, чем всей прочей своей химии за весь год. Но ни у одной жертвы следов кваса в желудке обнаружено не было. И еще, — Лунин положил на стол книгу, — стакан видите?

— Стакан я всегда хорошо вижу, — усмехнулся Хованский, — что с того?

— Жидкость в стакане желтая, — отозвался Лунин, — это не кола, не квас. Это лимонад.

— Знаешь, Лунин, — не выдержал полковник, — мне проще тебя в командировку услать, чем всю эту ахинею выслушивать. Теперь у нас кто убийца будет? Художник? Директор типографии?

Илья угрюмо молчал.

— Хочешь ехать? Поезжай. Три дня тебе надо? Пожалуйста! Можешь даже пять. А что касается твоего предложения по Ракитину, то оно, наверное, единственное, что я от тебя толкового сегодня услышал. Ракитина я вызову. Пусть, — Хованский сделал многозначительную паузу, — обживается.

Лунин аккуратно сложил в папку брошенные Хованским на стол листы бумаги.

— Я пойду, Дмитрий Романович?

— Иди, конечно, — саркастично усмехнулся полковник, — тебе ведь еще вещи надо собирать в дорогу.

Илья встал, не глядя на Хованского, взял со стола папку.

— Если я за ночь не передумаю, — уже более спокойным тоном заговорил Дмитрий Романович, — завтра получишь приказ о командировке. С местным управлением я свяжусь, предупрежу. Хотя, скажу честно, затея твоя бестолковая. Нахрапом ты там ничего не решишь, а значит, тебе ни три, ни пять дней погоду не сделают. А вот Ракитин за это время может случайно что-то здесь, по месту, и нарыть.

— Значит, он раскроет дело, — пожал плечами Лунин. — Это же хорошо?

Побагровевший Хованский широко открыл рот, очевидно испытывая одновременный недостаток словарного запаса и кислорода. Решив, что глупо тратить и то и другое на явно неадекватного подчиненного, он ткнул рукой в направлении двери и коротко скомандовал:

— Свободен.

После того как майор вышел, Хованский, вскочив из-за стола, долго слонялся по кабинету, делая семь шагов сначала в одну, затем в другую сторону. Однако это хождение не принесло ожидаемого облегчения, и полковник, предусмотрительно приказав Светочке никого не пускать к нему в кабинет, открыл шкаф, в котором у него было припасено несколько подаренных ему в разное время бутылок коньяка.

Лунин подъехал к ржавым железным воротам за полчаса до заката. До наступления сумерек оставалось совсем немного. С силой дернув толстую цепь с висящим на ней амбарным замком, Илья убедился в том, что и так было очевидно. Сквозь ворота на территорию заброшенной стройки попасть было невозможно. Высота забора и форма сотрудника следственного комитета выступали единым фронтом против одной только мысли о том, чтобы попробовать преодолеть покосившуюся бетонную конструкцию. Оставался только один вариант, но он, по мнению Лунина, был достаточно перспективным. Если есть забор, значит, где-то наверняка в нем найдется и дырка. Достаточный по размеру пролом в бетонной плите обнаружился метров через двести. Кто его сделал и, главное, каким способом сумел разворотить железобетонный монолит, установить уже не смог бы весь состав следственного комитета, даже если бы его лично возглавил грозный, никак не желающий уйти на заслуженную пенсию председатель. Пробравшись на территорию заброшенного долгостроя, Илья вернулся обратно к воротам и нашел место, где он прошлый раз останавливал свою машину. Да, это было именно здесь, не доезжая пары метров до огромной кучи щебня, успевшей зарасти высоким, в половину человеческого роста, бурьяном.