— Мария Александровна, вы могли бы описать эту женщину? Которая выдавала себя за Стрижевскую? Как она выглядела внешне?

— Ну… она такая высокая. Волосы темные, с проседью. Гладко забраны назад и заколоты. Глаза, кажется, карие. Да, карие. Нос такой прямой. Маленький. И такой… тонкий. Губы узкие.

— Во что она была одета?

— В коричневый костюм. Коричневый в еле заметную светлую полоску. Двойка — пиджак и юбка. Пиджак, я заметила, двубортный.

— Сколько ей лет примерно?

— Наверное, чуть больше сорока.

— Хорошо, Мария Александровна, спасибо, что все это рассказали. За машину и собаку не волнуйтесь, скоро мы их заберем.

Выйдя из кабинета, Костомаров прошел на задний двор. Присев, вгляделся в мягкий от жары асфальт. Удовлетворенно хмыкнул — на асфальте были хорошо видны отпечатавшиеся на мягком гудроне следы протекторов машины.

Достал фотоаппарат, сделал несколько снимков. Закончив съемку, позвонил Молчанову.

Сидевшая за конторкой пышная молодая женщина посмотрела на Молчанова:

— Слушаю вас?

— Я хотел бы увидеть старшую дежурную сестру Рудакову.

— Это я.

— Я директор агентства «Охранник», моя фамилия Молчанов. Вы мне недавно звонили и сказали, что к вам привезли нашего сотрудника, Угрюмцева. Вы помните?

— Помню. Предварительный диагноз — общее острое отравление организма. Остальное нужно спрашивать у врача.

— Где сейчас находится Угрюмцев?

Женщина сняла телефонную трубку, нажала две кнопки:

— Галя, слушай, там полчаса назад больному делали прокачку у вас в реанимации, он еще там? Фамилия — Угрюмцев. Ага… Ага… А, уже все. Ладно. Хорошо, Галь, спасибо. — Положила трубку. — Вашему сотруднику сделали общее промывание, сейчас он в послеоперационном отделении.

— Где оно, это послеоперационное отделение?

— В левом крыле, на втором этаже.

— А врача, который делал промывание, как мне найти?

— В реанимации.

— А это где?

— На третьем этаже, в конце левого крыла.

— Как фамилия этого врача, не знаете?

Дежурная посмотрела на него неодобрительно, и он добавил:

— Девушка, мне очень важно знать фамилию этого врача.

— Вам очень важно, но у меня и без этого много дел. — Сняла трубку, набрала номер: — Галь, это опять я. Не знаешь, кто делал промывание этому больному? Ну о котором я спрашивала, Угрюмцеву? Кто? А, Штейнберг… Все, Галь, спасибо. — Положила трубку. — Промывание делал врач Штейнберг.

— Он сейчас там, в реанимации?

— Должен быть там.

— Какой он из себя, этот врач Штейнберг?

— Штейнберг-то? Ну, он такой молодой. Симпатичный. Носит маленькую бородку.

— Спасибо. Как я могу туда попасть, в реанимацию?

— Вон лифт. Но предупреждаю, вас туда не пустят, да еще вы без халата.

— А где мне его взять, халат?

Дежурная открыла стоящий за ней шкаф. Взяв из стопки халатов верхний, протянула:

— Держите. Только не забудьте потом отдать.

— Спасибо.

Набросив халат на плечи, вошел в лифт. Выйдя на третьем этаже, двинулся по длинному коридору. Увидев, как медсестра прокатила мимо каталку с больным, понял: он идет правильно.

Найдя наконец дверь с табличкой «Реанимационное отд.», открыл ее. Сидящая за столиком девушка в белом халате, встретив его взгляд, спросила: