— Они все кажутся приличными. Инна ведь тоже казалась ангелом во плоти. Разве не так?

— Так. Ладно, что теперь об этом говорить? — Молчанов протянул Джону обязательство, выданное ему Эвелин Халлоуэй: — Прочти.

Прочитав обязательство, Джон заметил:

— Серьезная бумага. Правда, без юридического основания.

— Эвелин обещала, что составит официальный договор и пришлет его мне. А также внесет это как пункт в свое завещание — на всякий случай. Кроме того, она уже выдала мне аванс, чек на сто двадцать пять тысяч долларов.

Если ты готов работать по этому обязательству вместе со мной на равных условиях, я тебя приглашаю.

— Конечно, я готов. Меня эта история задела за живое. Если Эвелин Халлоуэй права и Инна в самом деле убила своего мужа, мы с тобой в дерьме. По уши.

— В том-то и дело. Ладно, тогда давай разделим функции. Ты остаешься здесь, чтобы узнать местонахождение Инны, встретиться с ней и поговорить. А я завтра утром вылетаю в Москву, чтобы уточнить там некоторые детали. Если найдешь Инну, ни в чем ее не обвиняй, просто поговори. В этом разговоре может многое проясниться. Как только поговоришь, сразу позвони мне. И мы вместе решим, что делать.

— Договорились. Черт, уже час ночи. Ложимся спать?

— Ложимся. Только я позвоню Оле, предупрежу, чтобы она меня встретила.

Сойдя с самолета компании «Америкэн-Эйрлайнс» в аэропорту Внуково, Молчанов сел в развозящий прибывших автобус.

Пока, трясясь на летном поле, автобус вез его в сторону аэровокзала, он еще раз подумал о неудобстве перемещения из Западного полушария в Восточное. Он вылетел в восемь утра по нью-йоркскому времени, в Нью-Йорке сейчас было пять дня, здесь же его застал второй час ночи.

Над аэропортом стояла густая ночная тьма, моросил мелкий дождь.

Его настроение улучшилось, когда, пройдя все виды контроля, он вышел в зал и увидел в толпе встречающих Олю.

Расталкивая стоящих рядом, она бросилась к нему и повисла на шее, не обращая внимания на возмущенные крики сзади.

— Паша… — услышал он ее шепот. — Пашенька… Наконец-то ты прилетел… Наконец-то…

Они долго стояли, обнявшись, забыв обо всем на свете. Наконец он отстранил ее:

— Как ты?

— Я нормально. А ты?

— Я тоже нормально. Пойдем?

— Пойдем.

Он думал, она не обращает внимания не только на окружающих, но и на его синяки и царапины. И зря, у выхода Оля спросила:

— Паша, что у тебя с лицом?

— Пустяки. Представляешь, спускался по лестнице и грохнулся.

— Нет, у меня просто сил нет. Ладно, пошли на стоянку.

После того как они сели в машину, сказала:

— Я чувствовала, что ты попал в какую-то передрягу. Просто чувствовала. Кто это тебя?

— Моня. — Включив мотор, он взял с места. — И давай так: я сегодня больше не отвечаю ни на какие вопросы. Все вопросы — завтра.

Вопросы начались утром. Не в силах преодолеть разницу в часовых поясах, он проспал до одиннадцати утра.

Разбудило его прикосновение к щекам, холодное и липкое. Открыв глаза, увидел склонившуюся над ним Олю. Протянул руку к щеке — какая-то нашлепка.

— Что это?

— Компресс. Сушеная крапива, мед и спирт. Очень помогает при синяках.