Впрочем, тетка Дианы ни разу не обмолвилась о том, что муж — или, в их случае, жених — имеет обыкновение целовать свою нареченную и днем, особенно так, как вчера… При воспоминании о вчерашнем поцелуе Диана густо покраснела и расправила плечи:
— Вчера я уже уверяла вас, милорд, что сознаю свои обязанности по отношению к будущему мужу.
Гейбриел насупился. Черт побери, он не желает, чтобы Диана позволяла ему целовать ее лишь из чувства долга, ему хочется, чтобы сегодня она добровольно подарила ему то, что он так требовательно взял у нее вчера.
— Гейбриел, — хрипло поправил он и заметил, как на ее стройной шее снова запульсировала жилка.
— Милорд, пока мы не поженились, я не должна обращаться к вам по имени, — сказала она, с притворной скромностью опуская глаза.
Он стиснул зубы.
— По-моему, сейчас вы уже знаете меня достаточно хорошо и понимаете, что мне наплевать на всякие там «приличия».
Диана робко улыбнулась:
— Я не уверена… — Она осеклась, когда Гейбриел резко притянул ее к себе и прильнул губами к ее полным и чувственным губам, которые дразнили и искушали его весь последний час. Вначале Диана очень соблазнительно пила чай, а затем ела тост, мазанный маслом и медом. Глядя на нее, он представлял, на что еще окажутся способны ее восхитительные пухлые губки в недалеком будущем… От нее пахло медом, который она так щедро намазала на тост; она оказалась не только восхитительно сладкой, но и пробудила в нем жар, заставивший его забыть все на свете. Насладившись ее чувственными медовыми губами, он погрузился в горячие, влажные глубины ее рта.
В изгнании Гейбриел никогда не испытывал недостатка в женском обществе, его окружали многочисленные поклонницы — блондинки, рыжие, черноволосые смуглые итальянки, молодые и не очень. Все они, как правило, обладали необходимым опытом, и у всех было скандальное прошлое. Все они, раз попав к нему в постель, стремились задержаться в ней подольше. С годами он стал искусным любовником, способным удовлетворить даже самых требовательных и пылких женщин. Однако с ними он удовлетворял лишь свои плотские желания. Во время частых интимных свиданий Гейбриел давал волю лишь первобытным эмоциям. Теперь же, держа в объятиях Диану, лаская нежные изгибы ее тела, пробуя ее на вкус и наслаждаясь ее инстинктивно сладким откликом, он ощутил нечто совсем иное. В нем пробудились нежданная мягкость и нежность, ему захотелось ее защитить. Подобные чувства он считал если не совсем отмершими, то давно и прочно забытыми. Такие желания, как он убедился на собственном горьком опыте, в лучшем случае можно было назвать неосторожными, а в худшем — опасными. Он хотел лишь постепенно подготовить Диану к радостям супружества, расплавляя ее внешнюю холодность. И все же, какой бы соблазнительной она ему ни казалась, Гейбриел вовсе не намерен был давать волю чувствам!
Поняв, что его мысли приняли неожиданный оборот, он поспешно оторвался от ее губ и отстранил ее от себя.
— По-моему, нам следует на этом остановиться… вы считаете, Диана?
В первый миг Диана еще не успела опомниться и не поняла, почему ее жених так внезапно оборвал поцелуй, но затем его слова проникли за дымку окутавшего ее тумана, и она залилась густым румянцем. Может быть, он решил, что его будущей жене не подобает так пылко отвечать на его поцелуй. Она попятилась и, хотя у нее подкашивались колени, холодно заметила: