— Но ведь вы разорвали нашу помолвку после того, как он к вам вернулся! — воскликнул он.

Диана фыркнула:

— Милорд, вовсе не я разорвала нашу помолвку, это сделали вы! Мне стало ясно, что вы больше не желаете на мне жениться!

— Диана! — подал голос Малком.

— Диана… — тихо вторил ему Гейбриел.

— Да, совершенно верно, меня зовут Диана!

Она отбежала к лестнице и круто развернулась к ним. Лицо ее пылало, глаза сверкали.

— Я женщина из плоти и крови, которой надоело, что ее передают из рук в руки… Как будто у меня нет собственных чувств! — Она переводила гневный взор с Малкома на Гейбриела и обратно. Гейбриел не мог не восхищаться ею, хотя ее слова повергли его в полное изумление. Черт побери, он не отпустил бы Диану, если бы не думал, что она влюблена в Касла! Он боролся бы всеми доступными ему средствами, чтобы доказать, что он сам достоин ее!

Поставив ногу на первую ступеньку лестницы, она снова обернулась.

— Вы, сэр, — обратилась она к пораженному Малкому Каслу, — самонадеянны и малодушны! А вы… — она устремила пылающий взор на Гейбриела, — прошлое настолько ожесточило вас, что вы не видите смысла жениться на женщине, которая вас любит, даже если она стоит перед самым вашим надменным носом! А теперь прошу меня простить… Каролина… — она сухо кивнула пораженной сестре, — я хочу подняться к себе. И надеюсь, что ни один из вас меня больше не побеспокоит! — Она стремительно взбежала по лестнице.

— Гейбриел!

Он с трудом оторвал свой взор от лестницы, на которую только что взбежала Диана, и покосился на замершую в замешательстве Каролину.

— Что сейчас случилось? — спросила она.

Гейбриел широко улыбнулся и ответил:

— По-моему, ваша сестра наконец поняла, как вредно подавлять собственные желания в угоду своим близким, и решила отныне угождать только самой себе!

— По-моему, у нее получилось прекрасно! — Выйдя из ступора, Каролина обернулась к Малкому Каслу и наградила его сочувственным взглядом, — Мне очень жаль, но, похоже, моя сестра любит вовсе не вас! — Она заулыбалась, улыбка перешла в тихий смех, а затем — в заразительный хохот. — Гейбриел, должна сказать, мне очень понравились слова Дианы о вашем надменном носе!

Гейбриел по-прежнему не мог понять, что означала гневная отповедь Дианы. Неужели это то, на что он втайне надеялся? А может, он принимает желаемое за действительное… Неужели, назвав его ожесточенным и надменным, Диана призналась ему в любви?

— Вы терзаете ту же самую невинную подушку, что и вчера, или взяли другую?

Она должна была знать, что Гейбриел не прислушается к ее просьбе оставить ее в покое, — он и прежде не считался с ее желаниями, почему же он должен был измениться сейчас? Она положила подушку и встала, решительно повернувшись к нему в профиль.

— Малком уехал?

— Даже если и уехал, то, скорее всего, недалеко — на тот случай, если вы все же передумали не выходить за него, — осторожно произнес Гейбриел, глядя на нее в упор.

— Я не передумала! — Когда она наконец повернулась к нему, глаза ее метали молнии. — Не понимаю, как ему хватило наглости явиться сюда! — мрачно продолжала она. — Гейбриел, чего же вы теперь от меня хотите? Намерены ругать меня за то, что произошло утром? Или, может, упрекнуть за то, что я отказалась стать женой хорошего человека? На что еще вправе рассчитывать бесприданница вроде меня?