— На твоем месте парень, я бы бежал отсюда как можно быстрее Хоткинс — старший обид не прощает.

— Утрётся, — ответил я безразлично.

— На выход, — скомандовал один из помощников.

— Шериф, когда их вешать будут? — спросил я.

— Завтра их отправят к судье, как он решит.

При этих словах оба арестованных захохотали. Задумчиво посмотрев на весельчаков, я сказал:

— Если судья их освободит, то я приду требовать компенсацию, и будьте уверенны, я её получу.

Утром меня разбудил поцелуй жены, потом еще один. Ответив, я широко зевнул и спросил, открывая глаза:

— Что вставать уже?

— Вставай соня, завтрак уже готов, — сказала Агнесс, отходя от меня.

Выглянув из фургона, я осмотрелся. Караван уже давно проснулся, и сейчас те, кто еще не успел разъехаться, занимались утренними делами. Спрыгнув на землю и немного походив босыми ногами по примятой тёплой травке, я присел на небольшую лавку, что стояла фургона и, потянувшись за первым сапогом, сказал:

— Не понимаю я вас ранних пташек, как можно вставать в такую рань?

— Восемь утра по — твоему это рано любимый? — спросила меня проходящая мимо Мэри.

— Для нас сов, это рань — ранняя, — ответил я, послав ей воздушный поцелуй, после чего направился к заднему борту, где был закреплен жестяной умывальник. За время путешествия я сделал наш фургон многофункциональным.

После завтрака, я один отправился к судье. Меня вызвали к нему на десять часов утра в качестве потерпевшего.

Подъехав к мэрии, где находился офис судьи, я привязал коня рядом с другими, и спокойно направился ко входу, с удовольствием поправляя ворот отстиранной рубахи. Я вообще был во всем свежем, постиранном, так что шёл сверкая патронами на ремне во всем чистом. Даже не привычно. Во время путешествия было как‑то не до стирок. Нет, они были конечно но я не сказал бы что часто, не до того было, так что вчера у жён был банно — прачечный день.

Неподалёку от входа, где курили парочка судебных маршалов, стояла пятёрка хорошо вооружённых ковбоев, с теми самыми красными шарфами. Догадаться было не трудно, что это отличительная черта людей Хоткинса.

'Ага, значит папаша уже тут, ну — ну', — подумал я, мельком осмотрев их.

Соперников среди них у меня не было. Стрелков из револьвера можно сразу отличить по движениям и взгляду, именно так я определил что Харрисон — такой же ганфайтер как и я. Один из ковбоев которого я определил как более — менее опасного из пятерки, положив ладони на рукоятки двух револьверов в низко опущенных кобурах, так же как у меня, смотрел на меня из‑под полей низко надвинутой шляпы.

До них было метров пятнадцать и я, остановившись, пристально посмотрел на ковбоя, уже прикидывая, как буду их валить, так на всякий случай, что‑то не нравились они мне, как парень что смотрел на меня, отвернулся и заговорил с одним из своих.

Еще раз окинув их пристальным взглядом, я приветливо кивнул маршалам и, открыв дверь вошел в фойе.

Меня уже ждали, и секретарь судьи немедленно провёл меня в кабинет судьи. В кабинете было многолюдно. Кроме судьи, пожилого сухопарого мужчины с болезненным видом лица, был шериф, Том Ларкинс, и трое мужчин в одном из них я сразу определил как Хаткинса, родственные черты не скроешь.