— … одна главная сила ариекаев для защиты города, рассредоточенная по слабейшим местам обороны, и ещё пара… хм, особо подготовленных отрядов, — заявил Кел на собрании комитета. Не было сил слушать этот бред, замаскированный под стратегию. И не было сил смотреть ни на кого в комнате. Противопоставить надвигавшейся армии нам было нечего. Когда нас распустили и я начала медленно собирать свои вещи, до меня вдруг дошло, что в комнате остались я, Эз и Кел. Не знаю, как это получилось. Но торопиться мне не хотелось. Смотреть на них — тоже. Я была их недругом, и владела секретами повстанцев.

Кел ссутулился, как будто от усталости. Издалека он выглядел каким-то съёжившимся. На миг мне показалось, что в кресле сидит карлик, таким большим было оно для него, словно трон для мальчика-короля. Эз стоял, точно угрюмый придворный. Они, наверное, ждали, когда можно будет начать произносить обязательные воззвания — для тренировки.

— Ты скучаешь по моему брату, Ависа? — спросил Кел.

— Я?.. По Вину? Я… Да. — В какой-то степени это было правдой. — Иногда. А ты?

Кел следил за мной из-под насупленных бровей.

— Да. Я злился на него. До того, как он умер. — Он замолк. — Я злился на него до его смерти, а после — ещё больше. Разумеется. Но я по нему скучаю.

Я соображала, что может дать мне этот разговор, но добавить мне было нечего.

— Пожалуйста, — бросил он сердито, но не мне. Эз поднял голову.

— Я сейчас… — сказал Эз и вышел. Это было первое слово, которое я услышала от него за много дней, первое его собственное слово. Кел не смотрел, как он уходил.

— Вин скучал по тебе, — сказал он.

— Да?

Что бы ни произошло с Келом, кем бы он ни стал, я была уверена, что он продолжает видеть меня, как и я его, через окно воспоминаний, включавших совместные утра и вечера, обнажённость, секс, иногда замечательный. Разве я могла забыть последний взгляд Вина? Тогда я разглядела в нём потребность, которую, быть может, следовало назвать иначе, заметила и то, что Кел, похоже, обижался. Потому ли, что считал привязанность своего брата партией без выигрыша, который я у него украла? Или потому, что у него самого не было привязанностей?

И тут, к моему ужасу, в горле у меня встал ком, и мне пришлось прикрыть глаза. Огромное расплывчатое горе навалилось на меня, не только из-за Вина, но и из-за него тоже. Я думала о месяцах, которые я была любовницей КелВин. Я пыталась припомнить хотя бы один раз, когда они оба двигались вместе со мной. И не могла. Ласкали они меня вместе хотя бы раз, или это всегда был один, и сначала, и потом, после ленивой паузы, когда, как мне казалось, как я считала до сих пор, это был другой? Я посмотрела на Кела. Неужели он просто терпел желания своего двойника, тогда?

Я подумала: «Были мы с тобой когда-нибудь вместе?»

— Просыпаться без него. Я не привык. — Он заговорил торопливо. — Мне не положено. По правде говоря, иногда это даже неплохо. Тишина не всегда нежеланна. — Я отвела взгляд от его ужасной улыбки.

— По правде говоря, Ависа, я не могу сказать, что я скучаю по нему. Это неправда, вот что я должен сказать и говорю, но дело в том, что это не такое уж беспримесное чувство. Когда приходится говорить без утайки, как мне — как раньше… Это и хорошо, и плохо, и опять хорошо. Я бывал в домах отдыха, где живут разделённые. Нормальные, не бунтовщики, вроде Брена. Я даже не знаю, я ли это сейчас?