— Мне нет нужды заглядывать в письмо. Никакой угрозы для меня не существовало. Митч написал мне — я позаботился о том, чтобы снять проблему, вот и все.

— Так же, как вы позаботились о Доналде Дрисколле?

— Протестую, — сказала Фриман. — Спорное утверждение.

— Снимаю вопрос. Мистер Оппарицио, вы получили это письмо в самый разгар переговоров о сделке с «Лемюром», правильно?

— Ну да, переговоры еще шли.

— И вы знали в тот момент, что мистер Бондурант сам находится в стесненном финансовом положении, не так ли?

— Мне ничего не было известно о личной финансовой ситуации мистера Бондуранта.

— А разве один из сотрудников вашей компании не отслеживал регулярно финансовое положение мистера Бондуранта и других банкиров, с которыми вы вели дела?

— Нет, это смешно. Кто вам это наврал?

Настала очередь испытать Герба Дэла в качестве двойного агента.

— В момент написания вам письма был ли мистер Бондурант в курсе ваших секретных переговоров с «Лемюром»?

Оппарицио следовало бы ответить — не знаю. Но я велел Дэлу через своего посредника передать ему, что адвокаты Лайзы Треммел не нашли ничего по этому ключевому вопросу своей стратегии, поэтому Оппарицио ответил:

— Ему ничего об этом не было известно. До окончания переговоров я не афишировал их перед своими клиентами.

— Кто является руководителем финансовой службы «Лемюра»?

Сам вопрос и предполагаемая смена направления допроса, судя по всему, застали Оппарицио врасплох, но это продолжалось всего несколько мгновений.

— Сид Дженкинс. Сидней Дженкинс.

— Не возглавлял ли он комиссию, с которой вы вели переговоры о сделке с «Лемюром»?

Фриман снова заявила протест: зачем, мол, все это и к чему ведет. Я пообещал судье, что очень скоро он это поймет, и, получив разрешение продолжить, повторил вопрос свидетелю.

— Да, по вопросу о продаже компании я имел дело с Сидом Дженкинсом.

Я открыл папку, достал из нее некий документ и попросил разрешения у судьи предъявить его свидетелю. Как и ожидалось, Фриман воспротивилась, у нас состоялось бурное совещание у судейской скамьи. Но поскольку Фриман одержала победу в таком же споре, касавшемся ознакомления Дрисколла с результатами внутреннего расследования, проведенного АЛОФТом, судья Перри уравнял счет, позволив мне представить документ.

Я передал копию свидетелю.

— Мистер Оппарицио, пожалуйста, скажите присяжным, что за документ у вас в руках.

— Точно не могу сказать.

— Разве это не распечатка электронного ежедневника?

— Возможно, если вы так говорите…

— Какое имя стоит вверху страницы?

— Митчелл Бондурант.

— А каким числом датирована запись?

— Тринадцатым декабря.

— Прочтите, пожалуйста, вслух запись о назначенной на десять часов встрече.

Фриман снова попросила о совещании, и мы снова предстали перед судейской скамьей.

— Ваша честь, здесь судят Лайзу Треммел, а не Луиса Оппарицио или Митчелла Бондуранта. Вот что бывает, когда кто-то получает преимущество, пользуясь благосклонностью суда и свободой отклоняться от темы. Я протестую против этой линии допроса. Советник уводит нас слишком далеко в сторону от дела, по которому должны вынести вердикт присяжные.