Здравствуйте-здравствуйте! О, какое у нас высокое начальство сегодня в гостях! Ну что, пойдём оформлять. Иван Дмитрич, передайте огромное спасибо вашим инженерам и лично товарищу H за устройство для разбрасывания корма! А не могли бы вы придумать ещё какое-нибудь отдельное устройство для отлова и погрузки? Попросите, пожалуйста! Вы, я знаю, всё можете! Иван Дмитриевич. А, простите, как вас? О-о! Профсоюз! Я польщён. Вот, это вам. Спасибо, я… Как хоть форель — едят? Нет, больше меняют, честно говоря. На более дешёвую рыбу. Треска — десять кило к одному, сиг три. Солят — и на зиму. А так… в рестораны продаём. Как обычно. Ну и ладушки! Ну и прекрасно! Теперь нам понадобится часика полтора, чтобы… Вы можете пока прогуляться, например, вот к речке, у нас там очень живописные холмы. А мы пока выловим и взвесим.
День очень тихий, серый, темноватый, покорный. Берег реки спускается в тихую прозрачную воду. Тут и там покоятся серые валуны. Серо-зелёная трава совсем пожухла. Удивительно здесь тихо и тепло. Не похоже, что скоро зима. А давайте костёр разожжём! А чем… что подкладывать? Поле ведь. Идти хворост искать… Ну ладно, правда, не будем.
Вот вода. Над водой как будто стены вознеслись. Вы какие стихи любите, Иван Дмитриевич? Я? О, я вообще стихов не знаю. У меня отвратительная память на стихи. И очень хорошая — на цифры. Ну, это естественно. А вы, Танечка? Знаете, был такой английский поэт, Уильям Блейк. Слышал. Вы его в оригинале, конечно, читали? Я его сама переводить пыталась. Очень сложно. Вот такое: So come home my children, the sun is gone down / And the dews of night arise / Your spring and your day are wasted in play / And your winter and night in disguise. Домой же, детки, закат, закат / Роса выпадает поздняя. / Ваших дней весна вся в игре прошла. / Зимняя ночь надвигается грозная. Почему вы такое грустное выбрали? Встаньте-ка вон на тот камень, а то этот качается. Не бойтесь. Так.
Танечка, я давно хотел с вами куда-нибудь сходить. Или съездить. Вы удивительный человек. (Чёрт, чёрт, чёрт!! Что я несу?! Удивительный человек!! Ещё бы сказал — «человечек»!! «Я одинок, и вы одиноки»!!. Ничего более неуместного представить себе невозможно!!) Я — удивительный? Иван Дмитриевич, я нелепый человек. Я сама не знаю до сих пор, чего от себя ждать. Я дура, Иван Дмитриевич. Ох, и я дурак. Всех критикую. Всех дразню. Ничего не могу с собой поделать. Я тоже. Вижу только отдельные недостатки. Как будто красной ручкой ошибки подчёркиваю. Надо было мне всё-таки учительницей. А ведь люди, они совсем другие на самом деле. Люди совершенно другие! Это где-то в центре у каждого ведь есть? Если бы не было, Танечка, мы бы столько зла не делали. Всё зло делается из-за того, что у нас в самом центре есть. Мы хотим чувствовать себя добренькими и поэтому делаем зло. Да, это правда. Я столько из-за этого плакала. Мне этот профком стольких слёз стоил… Это сейчас я уже… не так чувствую себя сволочью из-за каждого пустяка… Вы плакали?! Вы же такая весёлая! Солнечная! Да. Когда Константин Иванович жив был, я к нему бегала. Бывало, при бегу, поплачу… А теперь кому плачете? Теперь… Иван Дмитриевич, кто это там наверху машет руками? А, этот олух. Почему он олух? По всему. А что, уже прошло полтора часа? Вероятно, он справился раньше. Он повысил свою эффективность. Вы злитесь. Я? Нет, Танечка. Наоборот. Я рад. Не люблю ездить в тёмное время суток. Знаете, Танечка, почему он олух? Потому что плохо кончит. Да вы что. Вы полагаете?.. Я уверен. Он ворюга. И он кончит плохо. Когда вся эта плановая экономика… полетит… к чертям собачьим… (они задыхаются, карабкаясь рука об руку по склону) его первым пристрелят… Иван Дмитриевич! А-а, к чёрту, — он сжимает зубы, дёргает Танечку за руку, так что она, испуганно охнув, торопится за ним. Вот ваша рыбочка, уважаемые. Ну, как отдохнули? Как провели время? Как вам наши места?