Он украсил самолет сотней букетов алых, как кровь, роз, тысячей разноцветных свечей, разложил на полу шкуру белого медведя возле бутафорского камина, и ровно в полночь, когда в воздухе чувствуется разлитое вокруг волшебство ночи, произнес свою торжественную речь:
— Рене! Я ждал тебя всю жизнь и дождался! Дождался, как Святой Георгий дождался дракона, как Христос дождался своего распятия, как человек дожидается последнего откровения или смерти! Ты — самая красивая и лучшая женщина в мире! Ты выйдешь за меня замуж?
Рене растерянно смотрела на него в течение десяти ударов сердца Джима и потом, медленно отставив бокал с мартини, ответила еле слышно:
— Джим! Я очень люблю тебя. Мы с тобой друзья. Но мы не созданы друг для друга…
Улыбаться, скрипя зубами
Джиму ничего не оставалось, кроме как улыбнуться — это был его стандартный метод выходить из затруднительных и обескураживающих положений. Однако улыбка его при этом была такой странной, словно он вывихнул челюсть. Душа же его в этот момент трепетала и билась о железную беспощадность фактов, словно птица о прутья железной клетки. Он возвел руки к небу. На полу лежала белая медвежья шкура, раскинув лапы, словно летя в бездонную пропасть пола.
«Какая блестящая метафора!» — мимоходом подумал Джим, в то время как сердце его билось, как у загнанного зайца и было просто готово вырваться из груди от вопиющей несправедливости жизни.
Горестно, словно погибшая душа, он вышел в соседний салон, оставив Рене в одиночестве допивать свой мартини. Он сел на сидение, уставился в окно и долго-долго смотрел на розовые закатные облака. Через пол часа к нему подошла его личная стюардесса и спросила, не желает ли он чего-нибудь выпить.
Он набил слезами полный рот и не мог говорить. Только беспомощно покачал головой из стороны в сторону и снова отвернулся к окну. «Мир — это черный катящийся шар. Он давит все на своем пути. Он катится на тебя. Ты бежишь и топчешь других. Что здесь особенного?» — нацарапал он пальцем на запотевшем от его горячего дыхания иллюминаторе.
— Как Вам удалось добиться такого феноменального успеха?
— Мое отчаяние помогло мне достичь всего этого. Я думаю, что людям нужна мотивация, чтобы двигаться вперед. И отчаяние — ее главное составляющее: без этого чувства невозможен процесс познания и творчества. В жизни нужно чаще улыбаться, даже скрипя зубами.
Муки любви
Всю ночь он бродил по Гайден-парку, как тень Гамлета, и, надеясь, что какой-нибудь бандит или сумасшедший положит конец его страданиям. Обхватив голову руками, он сокрушенно повторял громко вслух окончание какой-то своей мысли:
— Это ужасно! Это ужасно! Это ужасно…
На следующий день на съемках он появился на рассвете в четыре утра, когда подсобные рабочие расставляли декорации. Он был загадочно тих и исполнен созерцательного спокойствия. Характер его резко изменился. Он стал не шумлив, не приметен и завуалировано сумрачен…
В чем была его ошибка? В том, что он никак не мог остановиться и все смешил, смешил и смешил Рене, все корчил рожи и даже из мытья посуды устраивал цирковой номер? Может быть, она просто так не привыкла — все время смеяться? Может быть, ей казалось, что какими-то вещами надо заниматься только серьезно? Любовью, например.