— Одну минуточку, миссис Сент-Джордж, — говорит она и отходит вытащить счета. Компьютеров тогда, конечно, и в помине еще не было, ну и им приходилось самим возиться.

Ну достает она их — все три, мне хорошо видно было, открывает и смотрит. А поперек ее лба морщинка набегает, и тут она говорит что-то другой кассирше. И они обе начинают смотреть, а я стою за барьером, гляжу на них, твержу себе, что причин нервничать никаких нет, а сама нервничаю все больше и больше.

Тут кассирша идет не ко мне, а в каморочку, которую они кабинетом называют. Стены у него стеклянные, и я увидела, что она разговаривает с лысеньким коротышкой в сером костюме, с черным галстуком. Когда она вернулась ко мне, счетов при ней не было — оставила их на столе у лысого.

— Мне кажется, о накоплениях ваших детей вам лучше поговорить с мистером Пийзом, миссис Сент-Джордж, — сказала она и толкает ко мне сберегательные книжки. Ребром ладони, будто они микробами кишат и она может заразиться, если будет долго к ним прикасаться.

— Зачем? — спрашиваю. — Что в них не так? — Про то, что нервничать причин нет, я уж и думать забыла. Сердце у меня колотилось будто бешеное, а во рту пересохло.

— Право, не могу сказать, но если вышло какое-то недоразумение, мистер Пийз тут же в нем разберется, — говорит она, а глаза отводит, ну я и поняла, что сама-то она так не думает.

Пошла я в этот кабинет — еле ноги волочу, будто на каждой по двадцать фунтов цемента налипло. Я уже догадывалась, что случилось, но не могла в толк взять, как это могло случиться. Господи! Книжки-то у меня, верно? И Джо не мог их взять, а потом назад положить. Ведь тогда замок бы сломанным оказался. И даже открой он его (а это чистый смех: он вилку с фасолью ко рту поднести не мог, не уронив половины), так в книжках либо были бы показаны взятые суммы, либо поставлен красный штамп: «Счет закрыт» — банки всегда для этого красными чернилами пользуются… И ни в одной из трех ничего этого нет.

Но я все равно знала, что от мистера Пийза услышу, какую пакость мой муженек устроил. Так оно и вышло. Он сказал, что счета Джо Младшего и Малыша Пита были закрыты два месяца назад, а Селены — всего две недели назад. Джо такое время выбрал, потому как знал, что после Дня Труда я на их счета ничего класть не стану, пока не накоплю достаточно в суповой кастрюле на верхней кухонной полке, чтоб рождественские счета оплатить. Пийз показал мне зеленые линованные листы, на которых бухгалтеры пишут, и я увидела, что последний большой кус — пятьсот долларов со счета Селены — Джо забрал на следующий день, как я ему сказала, что знаю про его с ней проделки, а он сидел в качалке и ответил, что всего я не знаю. И уж тут он не соврал.

Я раз шесть все цифры просмотрела, а когда подняла глаза, вижу, мистер Пийз напротив меня руки потирает и вид у него обеспокоенный. На лысине пот блестит. Он не хуже меня понял, что произошло.

— Как вы видите, миссис Сент-Джордж, счета закрыл ваш муж, и…

— Как же так? — спрашиваю я его и бросаю на стол три книжки. Так их шлепнула, что он даже замигал и подпрыгнул. — Как же так, когда сберегательные книжки — вот они?