Максим рассматривал издалека валявшиеся вперемешку с целыми и разломанными костями обломки разбитой бетонной «крышки» и груды вывороченного дерна рядом с осевшими светлыми стенами. Надо идти туда, к этой дыре в земле, похожей на воронку от взрыва. Только снаряд упал не сверху, а вырвался из-под земли, вернее, его выпустили оттуда. И теперь пожинали плоды, не успевая вывозить тайком и прятать трупы людей и животных. Стоны стихли, и из ямы донеслись стук падающих обломков и приглушенная ругань. Тот, кто свалился прямиком в объятия «сибирки», пока был жив и пытался выбраться наружу. Но ждать, пока он выползет оттуда, некогда, и Максим быстро двинулся вперед. И успел уже в последний момент — над краем разрушенной плиты показалась макушка охранника. Тот цеплялся руками за обледеневшие бетонные обломки, и даже в темноте Максим видел, что пальцы человека в крови.

— Ты все равно уже покойник, — этих сказанных негромким голосом слов хватило, чтобы человек в яме заорал и рухнул обратно. Максим остановился в шаге от края покореженной плиты, посмотрел вниз. Охранник шевелился в мешанине из обломков костей, земли, грязного снега и бетонной крошки, пытался подняться на ноги и цеплялся руками за выступы в стене. И то ли плакал при этом, то ли стонал — непонятно. Потом поднял голову, посмотрел на Максима снизу вверх, лицо охранника перекосило, словно съехало набок.

— И смерть, и ад со всех сторон. — Максим вытащил пистолет и выстрелил два раза в голову охранника. Тот сполз на дно ямы, уткнулся лбом в бетонированную стену и больше не двигался. Максим развернулся и побежал прочь — по костяным и бетонным осколкам, по замерзшим кочкам среди стеблей камыша, по лесу, мимо собственных старых и новых следов. Вырвался на дорогу, промчался по ней, свернул после четвертого пустого длинного здания. И дальше, не оглядываясь, без остановок, не раздумывая, не анализируя то, что произошло несколько минут назад, обратно к бараку. Но уйти далеко не успел, рывком отпрыгнул с тропинки в сугроб и, держась в тени, побежал дальше по сугробам. По дороге быстро, изредка перебрасываясь короткими фразами, быстро шли, почти бежали двое охранников. Оба высокие, выше среднего роста, одеты в темную зимнюю «спецуху» с белым клеймом на спине, под подошвами их высоких ботинок похрустывает лед. Топают, как кони, и несутся почти с такой же скоростью. Понятно, выстрелы все же услышали, ну, делать нечего. Раз пошла такая пьянка… Максим шел следом за бдительными охранниками с минуту или чуть больше. Те топали уверенно, руки оба держали в карманах, и, судя по всему, не в пустых. Миновали один небольшой перекресток, второй, дальше дорога делает развилку — уходит в сторону барака и леса. А вдоль сетчатого участка забора с «егозой» поверху имеется удобная — глубокая и незаметная — канава. Поэтому дальше идти вам, друзья, не придется.

Шедший вторым охранник чуть подотстал, полез в нагрудный карман бушлата за пищащим мобильником, но ответить на звонок не успел. Упал тихонько и аккуратно ничком, ткнулся лбом в заметенный свежим снегом дорожный асфальт и повалился на бок. Максим схватил телефон, нажал отбой и зашвырнул мобильник далеко себе за спину. Раздался глухой короткий стук, на этом все стихло. А до первого только дошло, что позади что-то происходит, он сбавил шаг, оглянулся. И только собрался броситься назад к неподвижно лежащему на дороге напарнику, как пришлось падать самому. Подножка заставила его растянуться на асфальте, но ни подняться на ноги самостоятельно, ни заорать человек не смог. Это очень сложно сделать с зажатым ртом и заломленной за спину в болевом приеме рукой. Только и остается, что попискивать слабо и утвердительно кивать в ответ на все далеко не заманчивые предложения.