— А что, если в самом деле? — загорелся Ким Волин.

— Ты представляешь, какой это риск? — неодобрительно откликнулся старший биоволновик Андреас Миль.

— Значит, возвратимся ни с чем? — нахмурился Олафсон.

— Как это ни с чем? — возразил Стефаник. — А карта звездного неба, орбитальные параметры? Не так мало, чтобы посрамить Винницкого!

— Посрамить… Разве затем мы транспонировались?

— И все же, — настаивал Ким, — нельзя упустить шанс! Подумайте: аппаратура гравилета бессильна, управлять зондом с борта «Каравеллы» мы тоже не в состоянии, о программе для автомата и говорить не приходится — нет исходных данных. Какой отсюда вывод?

— Не торопись с выводами! — покачал головой Олафсон. — Догадываюсь, куда ты метишь. Но это крайняя мера, обсуждать ее преждевременно. Мы ведь не все испробовали.

— Сэнтиллект! — подсказал Хоралес.

— Вот именно.

— А если он не выдержит? — не отступал Ким. — Мы не Знаем, какие поля на Верге.

— Рискнем! — подвел черту Олафсон. — Лучше сэнтиллект, чем…

Зонд, пилотируемый сэнтиллектом — самопрограммируемым высокоинтеллектуальным роботом, — не вернулся…

Когда ожидание стало бессмысленным, Олафсон вновь собрал экипаж на совет.

— Предлагаю возвратиться. С нас хватит, — махнул рукой Стефаник. — Пусть Винницкий…

— Поддерживаю, — встал Андреас Миль. — Сделали все, что могли, никто не осудит. Итак, «теория Ви-Ви» ошибочна. Результат отрицательный. Но в науке…

— О чем вы, Андреас? — повысил голос Олафсон. — Если теория Викки — Винницкого действительно ошибочна, с нами покончено! Ни о каком возвращении тогда нельзя и мечтать. «Каравелла» затеряется в хаосе Вселенной, словно капля в океане!

— Мы знали, на что шли… — потерянно пробормотал Миль.

— Эх вы, горе-исследователи! — едко усмехнулся Бен Скиф. — Раз, два — и в кусты…

— Вам легко рассуждать, Бен! — вспыхнул Стефаник. — Небось вы-то не полетите туда… На Вергу… в неизвестность… в эту чертову бездну!

— Положим, от вас там тоже не будет проку…

— На самом деле, — подхватил Ким. — Лететь надо мне, и только мне. Это как раз тот случай, когда искусственный интеллект не может соперничать с человеческим. Верга экранирует электромагнитные излучения. И наверняка там огромный фон помех. Магнитные бури, каких на Земле не видывали. Значит, остается одно: биоволновая связь. Я полечу на Вергу и буду передавать…

— Мальчишка! — взревел Миль. — Он, видите ли, полетит! Решил за всех… Если уж лететь, то мне! Я опытнее. Напряженность моего биополя выше. Я старше, наконец.

— Да, вы опытнее, — срывающимся голосом проговорил Ким. — Как волновик, я не стою вас. Именно поэтому должен лететь. Ваши рецепторы на порядок чувствительнее моих. Что проку, если полетите вы, а я не смогу принять сигналы?

— Он прав, — подытожил Нильс Олафсон. — Принимаю решение…

Я не считаю себя смелым. Мне часто приходилось испытывать страх. Отвратительное ощущение! Чувствуешь себя ничтожным, жалким. Воля парализована, хочется сжаться в комок, стать неприметной амебой, отдаться течению, авось пронесет…

Вероятно, кто-то из моих пращуров был отчаянным трусом, и эта постыдная черта передалась мне через множество поколений. То, что я научился преодолевать страх, — не моя заслуга. К счастью для меня, ученым удалось вывести его формулу. Страх разложили на компоненты, аппроксимировали многочленом Лэннока и подобрали компенсирующую функцию. Какой-то шутник назвал ее «антихристом».