КОТОРУЮ ОНИ НАЗЫВАЮТ "НАКАЗАТЬ ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКОВ" - НАСКОЛЬКО ОПАСНОЙ, ОДНАКО, ЯВЛЯЕТСЯ ЭТА ИГРА, ВЫЯСНИЛОСЬ, КОГДА БЫЛО ОБНАРУЖЕНО, ЧТО ГРУППА ЮНЦОВ РАЗОЖГЛА КОСТЕР, В КОТОРОМ ЛЕЖАЛА ОБЕРНУТАЯ БУМАГОЙ КАРТОННАЯ КОРОБКА С УПАКОВАННЫМ В НЕЙ 3-ЛЕТНИМ МАЛЬЧИКОМ / ЭНУРЕЗ: 16-ЛЕТНИЙ МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ МОЧИЛСЯ В ПОСТЕЛИ КАЖДУЮ НОЧЬ, ПРИСЛАЛ НАМ ПИСЬМО: СПАСИБО ЗА ВАШЕ ПРЕКРАСНОЕ СРЕДСТВО - Я НАЧАЛ ЛЕЧЕНИЕ ТОЛЬКО 2 НЕДЕЛИ НАЗАД И УЖЕ НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВУЮ / ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ БЫВШИЙ ЛЕГКОАТЛЕТ

что мой половой оpган не возбуждается при мыслях о жене. Эти мысли не возбуждали меня, несмотpя на то что я любил ее и тосковал по ней. И вот ни одна часть некоего совершенно мне неизвестного глубинного существа - моих жизненных соков, часть как бы даже самой души (ах, не следует считать оскорблением пpиpоды, если я говоpю, что антенна души пpоходит у меня изначально сквозь мою чувственную основу и там, пpедупpеждая меня, постоянно контактиpует с миром) - ни одна часть этой основы не принималась дpожать даже тайком, когда я тосковал по жене. Я любил жену, потому что скучал по нашему дому, и по своей камоpке, и по девочке, но моя жена, бегая по кругу, все и везде устраивая, являясь моим щитом пpотив миpа, была для этого мира своей.

Мой отец был во многом натурой задумчивой. Он тоже любил размышлять и вести с собой бесконечные разговоры. Но, несмотря на это, отец оставался человеком счастливым: каким-то образом он умудрялся считать всех других дураками - даже тех, кто был намного его умнее. Я же, напротив, знал, что все прочие люди имеют в сравнении со мной большое преимущество: они всегда поступают уверенно, они непоколебимы, как скалы, они существуют в собственном мире, на собственной территории, прочно занятой ими раз и навсегда, словно еще до рождения. И они-то правы, а я нет. Мой отец, тоже будучи "неправым", жил с иллюзией, что все как раз наоборот. Я же с детских лет знал, что мир других - это хаос, где все и вся убивали вся и всех только для того, чтобы отстоять свою "правоту", что право всегда на стороне того, кто яростней вцепился, что бесполезно противопоставлять другим свое собственное мнение, тем более если ты склонен к робости, колебаниям и меланхолии. Как-то я, совсем еще маленьким, должен был съездить с отцом в другой город. Увидев тот город, я заплакал так, как больше никогда не плакал в своей жизни: те, другие улицы, другие дома, другие люди существовали - да, просто потому, что другие люди существовали, хотя я никогда и не слышал о них, а вот ведь они где-то существовали и были счастливы. Еще на подходе к тому городку я помню проселочную дорогу и двух женщин, летним утром беседовавших друг с дружкой через живую изгородь. Тогда я подумал: эти женщины там стоят и там живут, будто это место - единственное, где они должны жить. И вот тут-то я начал плакать - страстно, но без слез, потому что открыл, что мир является таким разнообразным, и еще потому, что никто не понимал этого разнообразия. И чем старше я становился, тем ясней понимал: каждый человек считает, что тот камень,