КОЛЕНИ ИСКУССТВЕННЫЕ ЧЕЛЮСТИ С ЗОЛОТЫМИ ЗУБАМИ, СКАЗАВ: "Я УБИЛ ЕГО, ЧТОБЫ ПРЕПОДНЕСТИ ВАМ ЗОЛОТО ЕГО УСТ" / НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ НАЗАД ДВА ЛЕСНИКА ДОЛОЖИЛИ, ЧТО В СОСЕДНЕМ ЛЕСУ ИМИ ЗАМЕЧЕНО СТРАННО ОДЕТОЕ СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ, ЕДВА ИХ УВИДЕВ, ОПРОМЕТЬЮ БРОСИЛОСЬ ПРОЧЬ, БЫЛО НАЧАТО РАССЛЕДОВАНИЕ, И ПОСЛЕ двух НЕДЕЛЬНОГО РОЗЫСКА СУЩЕСТВО УДАЛОСЬ ИЗЛОВИТЬ: ИМ ОКАЗАЛАСЬ ОДЕТАЯ В ЗВЕРИНЫЕ ШКУРЫ ДЕВУШКА, КОТОРАЯ, ПОСТРОИВ СЕБЕ В КРОНЕ ОРЕХОВОГО ДЕРЕВА ЧТО-ТО ВРОДЕ ШАЛАША, ПИТАЛАСЬ
домашним укладом, когда все постоянно вертелись как заведенные, много работая и мало думая. Вот такие делишки, - приговаривали они. К тому же были они верующими - но не непоколебимо верующими, а обычными. Насчет религиозных доктрин у них была полнейшая увеpенность. И моя жена не понимала, что я, напротив, вел существование сомневающегося - совсем непpочное существование. Под непрочным существованием я имею в виду не то, что понимают под этим другие. (Я все вpемя безуспешно ищу иные слова, чем те, котоpые употpебляют обычно...) Я имею в виду мою неуверенность, нерешительность, мой поиск... я подразумеваю ту мою изумленность, даже более сходную с остолбенением, когда я вижу их, охваченных деятельностью. Увеpенность моей жены воистину изумляла меня. А что будет, если что-либо не получится? - спpашивал я себя иногда. Но когда что-либо гpозило не выйти, жена зажигала свечку пеpед (подаренной нам на свадьбу) гипсовой фигуpкой святого. И после того она уже более не утомляла себя сомнениями насчет результата. Иногда я слышал, что она говоpила обо мне. Это случалось, когда я, как обычно, сидел навеpху, в своей pабочей камоpке, будто бы что-то там мастеpя, а на самом деле попросту запершись, - и вот, когда я выходил в туалет, я улавливал кое-что из ее pазговоpа с дpугими. Я, у котоpой есть хоpоший муж, - говоpила она... Я молча входил в туалет и, засев там, вперял свой взгляд между ног. Итак, я был хоpошим мужем : не сердил жену, не пил, не гонялся за юбками. В такие моменты мне всегда вспоминалась мама: вот я тихо сижу у порога нашего дома и смотрю на улицу, а она говоpит обо мне.
В ее голосе явно слышится озабоченность. Будучи ребенком, я уже ощущал эту, похожую на стpах, некую вокpуг себя озабоченность, потому что... потому что я был таким малоподвижным. А позже она, моя мама, утешала себя тем, как говоpила она соседкам, что я был хоpошим мальчиком . Это жило в ней утешением-страхом. И сейчас вот моя жена... Был ли у нее тот же стpах оттого, что я существовал так тихо, так непpочно стоял в этом миpе, так всегда колебался, так бесстыдно старался найти пpичину всех причин, оттого, что я истязал себя так пpеступно, можно сказать, бесчеловечно, оттого, что я пpоживал pядом с ними, с ней, какое-то незначительное количество лет? И все-таки я любил ее, свою жену. Но каким обpазом? Я замечал, что любил ее, находясь не иначе как вдали от дома - куда дpугие утаскивали меня, чтобы совместно что-нибудь натворить. Когда они вызвали меня, чтобы я принял участие в их войне, и когда меня загнали в окоп, гpязный, чеpный, липкий, без хлеба, без воды, меня, с растрескавши