В дыму, окутавшем лестничную площадку, замелькали желтые отблески пламени. Пробираясь мимо лестницы в последний раз, я почувствовал, как огонь опалил мне плечо. Тогда я испытал самые жуткие ощущения в жизни, тем не менее выбора не было. Или мы отступим назад и заживо сгорим в комнате № 3, или любой ценой прорвемся в гостиную, к люку.

Где-то в чреве здания опять раздался грохот взрыва, и на этот раз его сопровождал сноп языков пламени, который взметнулся на лестнице и обжег потолок.

— Уходим! Уходим! — истошно заорали мы, когда огонь начал разворачиваться позади нас, будто дракон, расправляющий крылья, и через пять секунд уже изо всех сил колотили в дверь гостиной.

Последним в комнату втащили Котлету. Одеяло в районе ног уже вспыхнуло, но Котлета ничего не видел и не слышал. Мы перекатили его по полу, избавив от горящего одеяла, и вылили ему на ноги ведро воды (горячей, как из чайника), после чего Неандерталец и Биг-Мак подтянули его к люку.

Поразительно! Из квадратного отверстия в потолке свисали веревки. Я сразу их узнал: веревки были те самые, которые мы позабыли снять с крыши, когда закончили упражняться с захватными крюками. Теперь Трамвай и Крыса использовали их, чтобы все могли вылезти наружу.

Увидев меня, Трамвай выставил большой палец, я ответил ему тем же. Я ведь просил его придумать, как спуститься с крыши, и он справился легко, будто трубочист (я не про цвет, так что без обид, Трамвай, ладно?).

Интересно, было это чистым совпадением или все-таки частью вселенского замысла? Надеюсь, вы понимаете, о чем я. Прежде я не считал себя особо верующим человеком, но после того как мы нашли ключ, открыли люк и — тут же! — обнаружили веревки… Теперь я склонен думать, что без помощи высших сил здесь не обошлось, и, если так, то Большой Парень наверху просто превзошел самого себя.

Мы переправили Котлету на крышу как раз в тот момент, когда загорелся пол. Неандерталец и Бочка карабкались по веревке, а мы с Биг-Маком вприпрыжку скакали под люком и лихорадочно грызли ногти, дожидаясь своей очереди. Как только наши толстяки выгрузились на крыше, я схватился за веревку, опередив Биг-Мака, и пополз вверх навстречу спасению. Выбираться по веревкам из музея было тяжело, а сейчас — еще тяжелее. Руки у меня ослабели, ободранные ладони саднили, я едва переводил дух.

Биг-Мак висел прямо подо мной, сверху доносились голоса. Дюжина рук потянулись к моему шивороту и уже почти схватили меня, когда стены издали не то стон, не то вздох, здание содрогнулось от сокрушительного взрыва, и меня швырнуло вбок, оторвав от веревки.

Помню, как летел вниз, пытаясь удержаться за все подряд, помню свой всеобъемлющий ужас и… почти ничего больше. Должно быть, падая, я ударился головой, потому что затем все воспоминания слились в одно, как в смутном сне.

Пол поменялся местами со стеной. Я хотел оттолкнуться от стены, но стена была слишком липкой и еще какой-то неприятно горячей. Наверное, я упал на батарею и пытался убраться от нее подальше, но эта батарея окружала меня со всех сторон, обжигая руки и лицо. Внезапно передо мной возникли чьи-то ноги, и я с удивлением взирал на них, потому что ноги стояли на стене. Как у Спайдермена или Лайонела Риччи.