Он готов был кончить прямо здесь и сейчас – от ее стонов, от прикосновения ее языка, от тепла ее тела, тепла, которое говорило, что она готова. Еще один рывок – целомудренное одеяние спадет, обнажая ее тело…

– Извините… – нервозный голос сорвал с него вуаль сладострастия. Он отошел от Изабеллы и, повернувшись, увидел молодого человека с потупленным взором.

– Звонит шейх Хассан, он хочет с вами говорить.

Адхам посмотрел на Изабеллу. Она стояла, плотно прижавшись к стене, прищурив глаза, щеки пылали, грудь вздымалась и опускалась. С бедер свисал клочок разорванного платья, который обнажал ее гладкую золотистую кожу. Он чуть не взял Изабеллу прямо во дворце, почти перед гостями.

Эта новость была бы не менее шокирующей, чем рассказ о том, как он лишил ее девственности прямо на полу палатки среди пустыни, когда она еще была обручена с Хассаном.

– Спокойной ночи, Изабелла, – сказал он, уходя.

Он слышал ее прерывистое дыхание и понял, что она вот-вот разрыдается, но это его не остановило. Он не мог позволить ей взять над собою власть, не мог подчиниться своему желанию, забыв обо всем на свете. Даже на секунду он не мог позволить себе потерять контроль – последствия были бы плачевны.

Изабелла любовалась пейзажем, проносившимся за окошком джипа, но ей пришлось отвлечься.

– Ты опять не надела кольцо, – укоризненно заявил Адхам.

– Разве это что-то меняет? – спросила она, глядя на свою руку.

– Это меняет очень многое. Ты моя невеста и должна носить мое кольцо.

Она глубоко вздохнула, в груди закололо.

– Но это не твое кольцо, это кольцо Хассана. И это не мое кольцо, и оно не имеет для меня особой ценности.

– Ты ведешь себя как капризный ребенок.

– Возможно. – Хотя это было далеко от правды, и он упорно не хотел этого признавать. Помолвка не значила для него ровным счетом ничего. Ему было все равно, что кольцо доставил курьер и предназначалось оно для помолвки с совершенно другим человеком.

А ей, как и любой женщине, это казалось важным. У него же были раньше отношения. Ему следовало бы научиться разбираться в женщинах. Или, возможно, его связи были несерьезными, и он не мог представить, что такая мелочь имеет для женщины значение. При этой догадке ей стало и легче, и печальнее. Облегчением было думать, что сердце Адхама по-настоящему не принадлежало ни одной женщине, и печально становилось при мысли о том, что Адхам мог вот так бездушно, чисто из физических побуждений, завязывать отношения. Он был достоин гораздо большего.

Он схватил ее за запястье и поднял ее руку вверх.

– Я его сняла, когда отменили помолвку с Хассаном, и оставила во дворце, – предупредила Изабелла его молчаливый вопрос.

– Помолвку, изначальную договоренность, никто не отменял.

– Да, только жениха сменили. Какая случайность, не так ли?

Адхам ничего не ответил, лишь опустил руку и снова сконцентрировался на дороге.

– Бедуины могут поинтересоваться, – промычал он сквозь зубы.

– Пусть интересуются. Думаю, все умараханцы в курсе, что у нас сложилась необычная ситуация – я была обещана Хассану, но он избрал себе другую, и теперь я выхожу замуж за его брата. Вряд ли кто-то воспринимает наши отношения как общепринятые.