– Завтра во дворец прибудут предводители других племен. Они менее современны, чем те, которых ты встречала раньше. Им не понравится твое присутствие.

– Ох… – Она не знала, что ответить.

– Я всегда гордился наследием отца, Хассаном. Гордился тем, что они сделали, отстаивая права женщин в нашей стране, но эти люди… они живут в сердце пустыни, вдалеке от технологий и всего современного.

– Я понимаю. – Изабелле было больно слышать, что ее не хотели видеть на этом мероприятии. Ей казалось, что Адхам использует слова предводителей племен в качестве предлога, чтобы избавиться от нее.

Ей было бы гораздо легче, если бы она смогла прочесть его мысли, но она не могла – ни сейчас, ни раньше.

– Как бы мне хотелось научиться читать твои мысли, – произнесла она вслух.

– Не стоит, – ответил он весьма грубо.

– А я хочу. Ты сам говорил, чтобы я вслух говорила о своих желаниях. Как бы мне хотелось научиться понимать тебя. Мы скоро поженимся, думаю, нам будет полезно прислушиваться друг к другу.

Нажав на тормоза, он остановил машину прямо посреди пустыни и повернулся к ней:

– Если бы ты могла читать мои мысли, ты была бы шокирована.

– А может, мне нравится, когда меня шокируют.

– Думаю, мы с тобой наварили уже достаточно каши.

– Мы не можем вспоминать об этом вечно. Что случилось, то случилось. Ничего изменить уже нельзя.

Адхам протянул руки, обхватил ее лицо, Изабелла почувствовала дрожь в его пальцах. Он смотрел на нее не отрываясь. Губы его были растянуты в подозрительной улыбке, подбородок напряжен. Он медленно погладил линию ее подбородка.

Его поцелуй был горячим и жадным, напористым, но недолгим. Его губы обжигали ее.

Адхам утопал в блаженстве мягких нежных губ Изабеллы, вдыхая аромат ее кожи и ощущая бархатистость языка. Сердце его колотилось, пах наливался кровью. Он весь горел от желания.

Он хотел содрать с нее платье, обнажая грудь, хотел вбирать губами ее набухшие соски. Ему хотелось созерцать ее целиком, нащупывая каждый миллиметр тела, погрузиться в упругую плоть, забывшись в ее объятиях.

Он оторвался от Изабеллы, руки его тряслись, живот был напряжен, сердце едва умещалось в груди.

Какое сумасшествие! Если бы он был другим человеком, менее ответственным, если бы за его плечами не было нации, судьба которой целиком зависела от него, он бы забрал Изабеллу, и они бы купались в блаженстве – неделями, месяцами. Но у него не было этого времени. И он не мог позволить себе такую слабость – он должен быть сильным, он должен контролировать свои желания.

Он не имел права поддаваться желанию. Он не мог забыть о преданности брату, единственному члену семьи, которого он предал.

Если ему так легко предать брата, разве не будет легче нарушить клятву, данную Изабелле? Или клятву служить на благо народа и страны?

Он должен обрести силу, власть над собой.

– Такое больше не повторится – до свадьбы, – выдавил он, утешая себя тем, что наконец-то сделал заявление и установил временные рамки. И они оба будут четко их соблюдать.

Она откинулась на сиденье, запрокинув голову. Линяя ее прекрасной шеи манила его, соблазняла. Он подавил в себе желание, растоптал его, выкинул все мысли и сосредоточился на пустыне.