Иван Никифорович поднял руки:

– Таня! Остановись. Я согласен, ты во всем права. Людмила Волкова мстила Вере Лазаревой и Сачкову. Но у нас нет против нее никаких улик. Устроить опознание с помощью Ткач? Надеть на Милу парик, показать ее Ольге Олеговне? И кто нам это разрешит? Проверить звонки по телефону, показать, что Людмила Игоревна сразу после твоего ухода связалась с Элеонорой? И что? Она просто беседовала со своей знакомой. Запах мыла? Домыслы соседки о потери Верой памяти? Это смешно. Мы не можем доказать факт убийства мужей Лазаревой, тела кремировали, есть заключение о смерти вследствие инфаркта, мужчины перенесли шунтирование, долго болели. Нам Волкову не достать. У нее будут лучшие адвокаты, а у нас одни догадки, предположения и отсутствие улик.

– Похоже, ты прав, – пробормотал Глеб Валерьянович, – близок локоть, да не укусишь. Хорошо, хоть бермудский треугольник черной вдовы, куда затянуло четырех ее мужей, больше не действует. Очередной жених не успел сходить с ней в загс и остался жив.

Вера Лазарева скончалась от инсульта через неделю после того, как ее поместили в больницу. Алексей вернулся домой; думаю, теперь он не захочет жениться без одобрения матери.

В начале декабря шеф пригласил меня опять к себе в гости, сказал:

– Мама хочет тебя поблагодарить за помощь Голиковой.

Я вспомнила про ложко-вилку, омлет Ньютона, упавший на тарелку шиньон и содрогнулась.

– Котлеты, – улыбнулся босс, – на сей раз будет самое простое блюдо.

– Надо купить платье, – пробормотала я, – никак руки не дойдут в магазин после встречи с похотливым Валерием Филипповичем сходить, и проследить за стилистом, чтобы он мне на голове ничего этакого не соорудил.

– Не надо на руках в магазин ходить, – улыбнулся босс, – это неудобно, быстро устанешь. Мама не имеет ничего против брюк. А насчет слежки за стилистом – это дело не простое, но подчас очень нужное. Помнишь, как за Степаном Щипачевым, наемным киллером, следили агенты ФСБ, сидели в соседнем доме напротив квартиры Лазаревой и вели съемку? Их работу осложняло расположение комнат: окна их выходили во двор-колодец, поэтому агенты видели только тех, кто входит-выходит из подъезда, и наблюдали, что делается на кухне. Спальни, гостиная, столовая остались вне зоны досягаемости.

– Да, – кивнула я, – и что?

Иван включил ноутбук.

– Это запись видеонаблюдения того дня, когда, по словам соседки Лидии Ефимовны, Вера не поздоровалась с ней на лестничной клетке.

Я уставилась на экран, а босс начал комментировать изображение:

– Десять сорок. Лазарева и Степан Щипачев выходят на улицу, садятся в машину и уезжают. За ними следует такси, в нем агенты. Но слежка идет постоянно. Сотрудники из оперативной квартиры продолжают запись. Через семь минут двадцать секунд из расположенного напротив дома Веры жилого здания выходит… Лазарева. Ее легко можно опознать по ярко-рыжим волосам. Женщина постоянно находится спиной к камере, вот она достает из сумки ключ от домофона, вот входит в квартиру. Спустя четыре минуты пятнадцать секунд мы видим ее на кухне. Оптика дает крупный план. Молодцы фээсбэшники, не экономят на дорогой аппаратуре. Отлично все видно. Вера открывает холодильник, достает бутылочку, вынимает из сумки флакон, выливает его содержимое в тару, добытую из холодильника, встряхивает, убирает на место, поворачивается и… сшибает чайник, который стоит рядом. Лазарева поднимает его и ставит на место, но ручкой в другую сторону, потом покидает кухню. Еще через три минуты пятьдесят семь секунд она выходит из подъезда. Наконец лицо женщины оказывается в зоне видимости камеры. Стоп-кадр. Увеличение. Чье лицо у нас в океане рыжих кудряшек? Да, она похожа на Веру, но это не Лазарева, а Людмила Волкова.