Шарко пытался слушать внимательно и ничего не упускать. От некоторых слов – иммунолог, плацента, Тернэ – у него в голове словно вспыхивал огонек.

– Значит, Тернэ знал о существовании ретро-вирусов? – спросил он.

– Да, безусловно.

Лемуан положил перед комиссаром две тоненькие, всего-то по три листа, стопочки распечаток с принтера. В левой оказались страницы, написанные Даниэлем, на каждой – бесконечные ряды букв А, Т, Г, Ц.

– Перейдем к конкретным вещам. Слева вы видите загадочную последовательность, характерную для ретровируса. Эти распечатанные листочки передали нам вы, и я надеюсь получить от вас оригинал тоже.

– А как вы поняли, что это ретровирус?

– Все ретровирусы «подписываются» одинаково: у всех в начале стоит одинаковый «стартер». Увидев револьвер, вы ведь можете сразу, с первого взгляда, сказать, какой он марки, правда? Вот и я так же – с ДНК.

Заведующий лабораторий указал пальцем на верхний листок:

– Тут, справа, записана последовательность нуклеотидов в одном из тысяч ископаемых ретро-вирусов, которые имеются в «мусорной» ДНК каждого из нас. И в вашей такой имеется, и в моей. Известно, что этот ретровирус – родственник пресловутого HERV-W, однако до сегодняшнего дня никто не знал, каковы были его функции в прошедших тысячелетиях. Все, что мы знали, – это что такая последовательность встречается только у ветви гоминидов, потому как в геномах других животных, растений или грибов ее никогда не находили.

– То есть это специфически человеческий вирус?

– Похоже на то, хотя, повторяю, мы и сейчас почти ничего о нем не знаем. Не знаем, как он работает, насколько агрессивен, какие разрушения способен был вызвать в доисторические времена. Но ваше расследование может знаменовать перелом в молекулярной биологии и генетике. Больше того – перелом в Эволюции человечества.

Шарко был ошеломлен пафосом услышанного. Он долго смотрел на две тощие стопочки, потом взял в руки верхние листки и сравнил записи. Правая ни в чем не отличалась бы от левой, если бы не подчеркнутые биологом участки. Синим маркером были выделены фрагменты между примерно сотней «нормальных» повторов букв А, Т, Ц и Г.

– Это и есть «мусор», свойства которого нам пока неизвестны, но который, видимо, и мешает ретровирусу, внедренному в наш геном, проявить активность, – уточнил Лемуан. – В нашей ДНК полным-полно всяких обломков и отходов, которые никак не влияют на организм. – Он раздвинул стопки по три листка и положил между ними еще одну. – А теперь внимательно всмотритесь в эту последовательность.

Шарко прищурился. Новая последовательность показалась ему как две капли воды похожей на предыдущие, но здесь на первый взгляд было куда меньше пометок маркером: всего штук двадцать на страницу или около того. Последовательность чрезвычайно близкая той, что характерна для генома кроманьонца, и все-таки от нее отличающаяся. Шарко поднял озадаченный взгляд на ученого:

– Это и есть ретровирус, которым был заражен Феликс Ламбер? Да? Вы выделили его, исследуя больной мозг Феликса?

Биолог кивнул:

– Совершенно верно. Слева – последовательность, которую передали нам вы. В центре – обнаруженная при исследовании ДНК, которую мы получили из клеток мозга Ламбера. А справа – та, что свойственна нам всем, абсолютно безобидная. Слева направо, как вы видите, количество обрывков и обломков растет. Теперь гляньте в электронный микроскоп.