– Держи крепко! Лучше не ронять! – предупредил он.

Макар вцепился в стаканчик так, что едва не раздавил.

– И сдавливать не надо! Труд производителей стаканчиков надо уважать. Достань виноградину и положи ее внутрь аммонита! – распорядился Родион.

«Какого аммонита?» – хотел спросить Макар, но Родион уже бережно извлек из кармана картонную пачку из-под молока, верхняя часть которой была отрезана ножом. Внутри лежала раковина, покрытая сеткой трещин. Едва Макар положил раковину на ладонь, как она слабо полыхнула, и трещины заполнились синеватым свечением.

– Откуда это? – спросил Макар.

– Из хранилища несвоевременных закладок. Не сжимай пальцы! Помещай виноградину внутрь аммонита! И не заталкивай! Панцирь не должен треснуть, а виноградина лопнуть!

Пальцы у Макара тряслись, но все же это были осторожные пальцы бывшего карманника. Он проталкивал виноградину вслепую, внимательно следя, как красное и синее сияния, не сливаясь, танцуют друг вокруг друга.

– А если треснет или лопнет? Что будет? – спросил Макар.

Родион ласково посмотрел на него.

– Да ничего не будет. Вообще ничего! Во всяком случае, рядом, – жизнерадостно объяснил он.

Макар посерел.

– А ты как хотел? Не веником же нам эльбник вычищать? Надо, чтобы ни одна тварь не выжила… Протолкнул виноградину? Молодец! А теперь давай сюда!

Забрав у Макара аммонит, Родион слегка встряхнул раковину, проверяя, хорошо ли держится виноградина, а затем бережно вернул ее в картонный пакет.

– Теперь главное – чтобы я не споткнулся! – доверительно объяснил он Макару. – Чего стоишь? Доставай свой шнеппер!.. Молодец! Подбородок вперед! Лицо мужественное! Штопочка, мы фонарь не забыли?

Штопочка качнула в воздухе тяжелым фонарем. Родион вшагнул в нацарапанную дверь. За ним последовали Штопочка и Юля, а вот Макар завис. Он стоял у стены, трогал гранит – это был просто холодный, довольно пыльный гранит – и… даже не знал, о чем думал. Ему было жутко. Психика защищалась торможением. Ненависти к ведьмарям не нашаривалось ни на копейку. Хотелось положить шнеппер на плиты перехода, вежливо улыбнуться и побрести на все четыре стороны.

Одно удерживало его. Мысль о девушке-зомби с синими подковами под глазами и мохнатыми бровями! А вдруг пока он тут стоит и боится, ее уже убили? Макар рванулся и стукнулся о стену локтем и лбом. Опять рванулся, ничего не понимая, – и опять стена его отбросила. Опомнившись, он вставил в глаз прыгун, выставил вперед шнеппер и ринулся в стену.

Люди вечно кем-то притворяются. Один – военным, другой – директором, третий – продавцом. Заигрываясь же, забывают, что они люди. Вот я перебежал, допустим, дорогу, и гаишник проверяет у меня документы. Он играет в суровость, я играю в: «отпустите меня, я у мамы дурачок!». И тут вдруг цунами. По улице несется пятиметровая стена воды. Разве смогу я продолжать играть в дурачка? А он в гаишника? Мы мигом забудем наши искусственные роли, как дети роняют свои игрушки при приближении рассерженного взрослого.

Из дневника невернувшегося шныра

Макар шагнул в полутьму. Почему-то он был уверен, что тут уже идет бой и вокруг ведьмари.