Иногда встречая редких старых знакомых, узнаю, что многие включая старейшин, город покинули, устав от склок и сплетен захлестнувших его в свете перенаселения, другие, по той же причине, просто сидят по своим квартирам и давно уже не появляются в общественных местах и их уже практически и не помнят и не знают жители.

В музее имени HISTORY уже практически не осталось научных работников, а экспонаты все те же, что и во времена моей молодости.

И вот иду я в свою любимую кофейню, в клуб где всегда собирались интересные люди, и вели интересные беседы, в надежде узнать у этих прославленных интеллектуалов, что же произошло здесь за это время, и как они смотрят на все происходящее. Вот я распахиваю двери клуба и...

В некогда громадном здании не заколочена лишь одна комнатка в полуподвале, где сидят несколько человек, и пьют кофе, рассуждают, что же все же лучше в него добавить, перец или водку. Удивленно глядя на меня, они отвечают: Что не помнят что в этом здании был когда-то, какой-то клуб. Что не так давно, увидев вывеску кофейня, они вскрыли дверь, заброшенного здания, и теперь как им кажется используют его по назначению, выпивая по утрам, перед уходом на службу, чашку эсперссо закусывая бутербродом с вареной колбаской. Что я не первый, кто захожу сюда с подобным вопросом, бывали и другие люди, которые заходили сюда, и удивленные и расстроенные заказывая бутылку коньяка уходили, и больше не возвращались.

Я спрашиваю не нарушу ли я их заведенный порядок, если вскрою входы на другие этажи и в комнаты, и посмотрю, что же таки тут еще осталось. Они отвечают, что у заведения нет сейчас, как токового хозяина, что в городской управе он числится за старым хозяином, неким Сашей Вариным, но его никто из присутствующих никогда не видел, а судя по архивам из городской управы он уехал из города года два назад, и по этому я могу делать все, что захочу, стараясь не мешать им принимать кофе по утрам.

И вот сорвав горбыль набитый крест накрест на старые дубовые двери, я попадаю в пыльные и заросшие паутиной помещения. Вот в большой зале стоят дубовые столы, на них бронзовые пепельницы в виде старинной туфельки или хрустальные в виде крепостной башни, вокруг столов на некотором удалении стоят стулья, будто приглашая сеть. Вот стойка бара, с различными приспособлениями для создания кофе. Какие тут споры иногда разгорались между любителями испанских методов приготовления, и к примеру кофе по немецкий. Так сказать сходились южный темперамент и северный прагматизм, и тогда можно было подумать, что с одной стороны кофе защищают Эль Греко и Дали , а с другой Hицше и Шопенгауэр. По стенам комнаты стоят стеллажи с книгами, покрытые паутиной, несведущему человеку может показаться, что их никто никогда не читал, но если вглядеться, то у всех книг довольно разбитый переплет, а если снять книгу с полки, то видно что страницы сильно замаслены, а местами встречаются и пятна от кофе и других напитков. Казалось бы странное соседство, кофейня и книги, но учитывая специфику общения, часто приходилось прямо за чашкой кофе, обращаться к книгам, что бы процитировать к примеру Бунина, да бы поставить точку в начавшемся споре. Или наоборот пристыдить цитатщика, который подменил пару слов дабы добиться более быстрой победы в дискуссии. Теперь же книги брошены, и только кажется, что слышно, как они обиженно переговариваются, жалуясь на то, что вот они да же макулатурой не смогли стать, и теперь дожидаются своего конца от моли и мышей, самого позорного по мнению книг, конца на свете.