— Не имею понятия, — пожала плечами женщина. — Ни я, ни Карим ничего не слышали о нем последние двадцать лет.

— Согласно Гражданскому реестру он уехал из страны.

— Вполне возможно. От него можно ожидать и такого.

Марина оперлась локтями о стол, словно собираясь сообщить что-то важное.

— Раньше я не думала, что вас интересуют такие люди, как мой сын. В каком-то смысле я рада, что ошибалась.

Этих слов Фредрика не поняла. Лицо коллеги из СЭПО также выражало недоумение.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Я полагала, что вы преследуете только исламистов, считаете всех террористов мусульманами. Но ведь это далеко не так.

Следователь из СЭПО растерялся, не зная, что на это ответить.

— Разумеется, это не так, — заметил он наконец.

Однако неуверенность, с которой он это произнес, не ускользнула от внимания Марины.

— Полагаю, вам известно, что мы с мужем крещены, хоть и появляемся в церкви раз в год, под Рождество?

Лица окружающих по-прежнему выражали недоумение, и Марина Фагер не выдержала.

— Как это отвратительно! — воскликнула она. — Вы подозреваете Карима только потому, что он выглядит как террорист! Он смуглый и носит имя своего отца, и поэтому вы решили, что он мусульманин. Конечно, таким он лучше вписывается в ваши убогие схемы.

— Но подождите, — перебил ее мужчина из СЭПО, — мы еще никого не подозреваем, просто пытаемся понять, кого может настолько волновать судьба Захарии Келифи. А ваш сын, во-первых, знает — по крайней мере, знал — Келифи, и, во-вторых, именно он ведет самолет, который захватили неизвестные нам террористы, не пытавшиеся выйти с нами на связь, кроме как посредством анонимной записки, которую оставили в туалете салона первого класса.

«Если это и правда, то только наполовину», — мысленно возразила Фредрика коллеге из СЭПО. Разумеется, в их действиях не было никакой предвзятости, однако по умолчанию все принимали в расчет пресловутый «исламский след».

В случае с Захарией Келифи его нельзя игнорировать. То же касалось и «коттеджа Теннисона».

Подобные мысли лишь усиливали сомнения.

«Карим Сасси не такой, — убеждал Фредрику внутренний голос. — Он не может стоять за всем этим, — по крайней мере, не он один».

«Но террор многолик, — вторил ему другой голос. — Почему бы на этот раз ему не принять облик Карима?»

Впервые в жизни Эден Лунделль курила в подвале полицейского участка. С некоторых пор здесь находилась единственная в здании курилка, все остальные внезапно упразднили. В лучшие времена Эден ни за что не стала бы сюда спускаться. Но сегодня на улице моросило и за каждым углом прятались журналисты.

Ей нравилось, что она здесь одна. Обнаружив в подвале кого-нибудь еще, она наверняка попросила бы этого человека уйти. Эден нужно было собраться с мыслями и хорошенько обдумать события нескольких последних часов.

Вероятно, все началось уже вчера, с ложных предупреждений о взрывах. Эден интуитивно чувствовала их связь с сегодняшним захватом «боинга», хотя и не могла сказать, в чем она заключается. Итак, террористы снова объявились в Швеции, потрясая ее видимое благополучие, разрушая образ, который Эден давно уже не могла воспринимать всерьез.