У нее всего одна попытка. Протянув руку за огнетушителем, Фатима должна быть уверена, что в следующий момент сумеет подняться и обрушить его на голову Карима. Если тот успеет встать раньше, все будет кончено. Физически Карим намного сильнее ее. Один-единственный шанс. В ее распоряжении пара секунд.

Фатима выжидала. Эрик отчаянно колотил. Еще немного, и дверь не выдержит. Стоит ли на это надеяться? Нет.

Это бронированная дверь, рассчитанная как раз на такую ситуацию. Укрепленная именно против внешних воздействий с целью защиты экипажа, а следовательно, и пассажиров. Никому не пришло в голову подстраховаться на случай, если угроза будет исходить с внутренней стороны.

Фатима чувствовала, что Карим собирается совершить нечто ужасное, хотя и не знала что. Стук в дверь его отвлек, и это хорошо. Фатима зажмурила глаза, пытаясь сосредоточиться.

Она продумывала варианты действий. Что, если просто попытаться нажать кнопку блокировки? Успеет ли она опередить Карима? Если да, в следующую секунду Эрик будет в кабине.

Карим уронил голову на руки, прижал ладони к ушам.

Сейчас или никогда.

Кнопка или огнетушитель?

Раз, два, три…

И тут она увидела то, что нужно. Вилку!

Не пластиковую вилку, какие раздают в салонах экономкласса, а настоящую, из нержавеющей стали. Такими едят только пассажиры первого класса и члены экипажа.

Фатима протянула руку и намертво сжала вилку пальцами.

Теперь только действовать, обратного пути нет. Она попытается дотянуться до кнопки, а потом набросится на Карима. Только бы Эрик не подвел.

Фатима прикрыла веки и глубоко вздохнула.

Сейчас или никогда.

Сестра и брат. Женщина и ее любовь. Неразрывные узы и отчаянные поступки. Все просто и в то же время непостижимо. И столько всего остается непонятного.

В любом другом расследовании это можно было бы назвать большим прорывом, но только не в этом. Самолет с четырьмя сотнями заложников все еще находился в воздухе, и американцы не отказывались от своего ужасного решения. Время почти вышло, теперь счет шел не на часы, а на минуты.

— Только бы там не было бомбы. — Алекс смотрел в окно из-за спины Фредрики.

Снаружи была темная дождливая ночь. Ни одного огонька. Фредрика сжала ладонь Алекса:

— Все будет в порядке.

— Ты действительно в это веришь?

Нет.

Все идет не так. Правительство только что объявило о пересмотре решения относительно Захарии Келифи, и это вызвало бурную реакцию в массмедиа. Однако Карим все равно продолжает вести самолет навстречу гибели.

— Абсолютно.

— Но каким образом, Фредрика? Топлива осталось на полчаса.

— Мы еще не знаем, что с Эриком. Это наша последняя надежда.

Алекс отвернулся:

— Нас, наверное, принимают за парочку.

Она еще крепче сжала его кисть:

— Бог с ними. Мы же полицейские. Нам не впервой задерживаться в участке допоздна.

Алекс коснулся подбородком ее плеча. Фредрика улыбнулась:

— А ведь Петер когда-то говорил то же самое.

Алекс отпрянул:

— Я помню.

Фредрика вздохнула. Это было именно то, что заставило ее уйти из полиции. Эта работа постоянно требовала жертв.

«Прости, что я оставила тебя тогда, но я действительно больше не могла».