В антитеррористическом отделе Бустеру ответили, что Эден нет на месте.

— Черт подери! — выругался он, положив трубку. — Ну конечно, она ведь на совещании с немцами.

В этот момент в дверях появился шеф контрразведки Хенрик Тендер:

— Можете уделить мне минутку?

— Вообще-то, нет, — отвечал Бустер. — А в чем дело?

— Речь пойдет об Эден и Эфраиме Киле, агенте Моссада.

Бустер замер, округлив глаза:

— И что?

— Он здесь.

Желудок Бустера сжался в холодный комок. Нет, нет и еще раз нет. У него нет сейчас на это времени. На кону жизни четырех сотен с лишним человек.

— Где именно? — спросил он Хенрика.

— Он стоит здесь, возле дома.

Бустер удивился еще больше:

— Какого дома?

— Нашего. Возле здания полицейского участка на Кунгсхольмене. Он напротив подъезда, выходящего на Польхемсгатан.

Среди коллег Бустер имел репутацию человека с железными нервами, но такое было слишком даже для него.

— И что же он там делает? Пытается проникнуть внутрь?

— Нет, просто ждет.

— Кого?

Хенрик пожал плечами:

— Вероятно, Эден.

Бустер вздрогнул. Рано или поздно это должно было случиться.

— И не прячется?

— Нет.

Комок в животе вырос, подступив к самому сердцу. Плохая новость, ничего не скажешь. Дело Захарии Келифи вдруг показалось не стоящим внимания пустяком. Антитеррористический отдел возглавляет агент Моссада, что может быть серьезнее?

— И что нам теперь делать? — спросил он Хенрика.

— Брать пример с израильтянина — ждать.

Мужчина все еще лежал без сознания. Пассажиры вжались в кресла. Эрик Рехт понимал, что это ненадолго, но был благодарен им хотя бы за временное молчание. Скоро они начнут задавать вопросы, захотят знать, что случилось. Что он должен им отвечать? Все в порядке, это нормально, когда капитан не пускает штурмана в рубку? Что этот человек на полу заслужил то, что Эрик с ним сделал?

Он решил снова позвонить отцу и поделиться последними новостями. Предупредить, что Карим находится один в кабине пилотов. Но прежде всего Эрику нужно подумать.

Дверь в кабину пилотов блокировалась изнутри, так что ее нельзя было открыть снаружи. Эрик, и не он один, и раньше усматривал в этом слабость системы безопасности, но что теперь толку?

Разбить или вышибить дверь или взломать замок не представлялось возможным. Эрик шарил в карманах, пытаясь нащупать что-нибудь, что могло бы ему помочь, но ничего такого не находилось.

— В чем дело? — раздался мужской голос в задней части отсека.

Эрик оглянулся, напуская на себя спокойный и сосредоточенный вид. Над головами пассажиров взметнулась рука.

— Это я спросил.

Только сейчас Эрик заметил, что многие из женщин плачут.

— Что вы от нас скрываете? — всхлипывала рядом одна из них. — Самолет опаздывает уже на несколько часов, а теперь еще и это…

Женщина кивнула на связанного мужчину и окровавленную рубаху Эрика.

— Мы оказались в… необычной ситуации, — ответил Эрик, тщательно подбирая слова. — К сожалению, большего я вам сказать не могу, потому что и сам ничего не знаю. Я прошу вас сохранять спокойствие. Понимаю, что требую слишком многого, но это все, что мне остается.

Публика зашевелилась.