— Слишком неподходящее время, — наконец заметила она. — Это может выглядеть только как непоследовательность. Мы беседовали с американцами, и те ясно дали понять, что не намерены идти на поводу у террористов и не собираются во всеуслышание объявлять о закрытии «коттеджа Теннисона». Они надеются, что и мы будем действовать так же.

Мухаммед почувствовал, как в нем поднимается волна гнева.

— Это не просто бесчеловечно, это опасно! — возмутился он.

— Согласен. — Премьер озадаченно посмотрел на женщину. — Мы не обязаны идти на поводу у американцев.

— Тогда присмотримся к новым обстоятельствам. — Министр иностранных дел перевела взгляд на Мухаммеда. — Честно говоря, полученные из СЭПО данные проверки телефонных контактов не слишком убедительны. Причем, если я не ошибаюсь, это расследование инициировало не СЭПО, а лично Фредрика Бергман?

— Все так, — подтвердил Мухаммед. — И это входило в ее обязанности связного между СЭПО и министерством. Она наш человек в полиции и докладывает обо всем, что касается нашего ведомства. Не вижу проблемы в том, что эту проверку инициировала она, а не кто-либо из сотрудников СЭПО.

— И на этот раз я с вами соглашусь, — сказал премьер. — В то же время вынужден повторить вопрос, который только что подняла министр иностранных дел. Есть ли у нас основания для пересмотра решения? Ведь Келифи передавал террористам пакет со взрывчатыми веществами, и один из осужденных показал на него как на своего сообщника. Если доказательств его невиновности недостаточно, со стороны это будет выглядеть как беспринципность.

— Разумеется, вы правы, — согласился Мухаммед. — Но сейчас не время об этом думать. Мы должны сфокусироваться на Захарии и на том, насколько справедлив вынесенный ему приговор. Возможно, наши американские коллеги находятся в более щекотливом положении, однако нас это не касается. Нам только надо объяснить как можно четче, что возвращение Келифи вида на жительство не уступка террористам, но результат продвижения самого расследования.

— Что ж, удачи. — Министр иностранных дел коротко рассмеялась. — Только в этом вы никого не убедите.

— Пусть думают что хотят, — сказал Мухаммед. — У Швеции свои приоритеты, и мы должны думать о людях, а не о том, как бы угодить США. Кроме того, судьба Захарии и захват самолета — два разных дела. Ставить одно в зависимость от другого — большая ошибка.

— И в этом наша главная проблема, — подхватил премьер.

В его глазах было столько отчаяния, что Мухаммед, не выдержав, отвернулся.

— А что по этому поводу думают остальные? — спросил он, оглядывая присутствующих.

Министры выглядели не менее озабоченными.

— Если впоследствии выяснится, что мы действовали по указке США, пренебрегая собственными национальными интересами, нам не останется ничего другого, как только уйти в отставку и назначить новые выборы, — сказал министр демократии.

— Такого просто не должно случиться, — подал голос министр финансов. — Все должно выглядеть, будто мы из последних сил спасали людей.

Лицо премьера прояснилось. Он встал и выпрямился, словно собирался произнести торжественную речь. Такое Мухаммед наблюдал неоднократно и каждый раз не мог определить, выражает ли эта поза невесть откуда взявшуюся силу или все-таки скрывает слабость.