Ну, насчет чистой воды и множества рыбы Карпыч явно погорячился. Старыми категориями мыслит мой мокрый приятель, не берет в расчет реалии сегодняшнего дня. С полей удобрения в реку смоют или завод какой в верховьях поставят — и ни один ритуальный утопленник не поможет.

— Вот еще бы кто петуха черного мне поднес, свернул ему шею да в реку бросил с нужными словами, — многозначительно глянул на меня водяник. — Тогда бы и вовсе все честь по чести сладилось.

— В принципе, можно, конечно. — Я подмигнул молоденькой русалке, которая подобралась почти к самому берегу. Если не ошибаюсь, звали ее Стеша. — Вот только где мне еще этого черного петуха отыскать? Соседки мои кур не держат, а вокруг в основном дачные поселки. Там у людей не то что живности, но и огородов особо не сыщешь. Куда ни глянь, одни альпийские горки и барбекю.

— А ты поищи, — вкрадчиво попросил Карпыч. — За мной не пропадет, обещаю.

— Забыли все давно про дары реке, — подала голос Стеша и принялась расчесывать волосы синим гребнем, который я ей же и подарил. — Толку-то — бросай того петуха в воду, не бросай.

— Тебя не спрашивали! — рявкнул на нее водяник. — Цыц! А то отправлю сейчас народившихся щурят считать, сколько их в моей речке ни есть.

— Ой, да сколько там их! — фыркнула русалка. — Вы об тот год, батюшка, Сомычу, что под Рузой обитает, почти всю свою щуку проиграли в зернь. Или забыли? Мы еще с Галинкой по осени ему ее перегоняли по рекам. Помню, в одной, совсем мелкой, я себе все пузико о камушки расцарапала!

— Верно, было, — тяжко вздохнул Карпыч. — Сначала-то игра хорошо шла, я у него всю молодь карпов выиграл и еще кое-что по мелочам. А потом как отрезало! И приобретенное потерял, и своего еще прибавил. Щуки этот год у меня почитай что и нет, чистить реку от больной рыбы самому придется.

Ну да, верно. Если волк — санитар леса, то щука — неотложка водоема. Это только в мультфильмах она ест все, что в пасть попадает, а на деле в основном хворую рыбу в пищу употребляет. Природа гармонична, все в ней сбалансировано. Кроме, понятное дело, вмешательства человека, его пагубное влияние на экосистему тот, кто творил мир, не предусмотрел.

И все-таки любопытно, вот зачем Карпычу было нужно, чтобы я его реке жертву принес, а? Какой у него в этом был интерес? И ведь не узнаешь, не расскажет мне этого хитрый повелитель местных вод.

Потому и я обещать ничего пока не стану. Вот посоветуюсь с Антипом, который в таких вопросах хорошо понимает, а там видно будет.

— А тебе вещие птицы-то зачем? — вернулся к первоначальной теме нашего разговора водяник. — Хотя… Знаю. Догадался. Ты же про Алконоста спросил, а он, стало быть, проклятия снимать может. Девку, стало быть, хочешь освободить, ту, что мои недотепы тогда не потопили. Так ведь?

— Не то чтобы прямо хочу… — уклончиво ответил я. — Но в целом на эту тему размышляю.

— Дурная идея, — качнул головой мой собеседник. — Никудышная. Не сыскать тебе Алконоста, а коли и свезет, то все одно он с тобой разговаривать даже не станет. Мы все — и ты, и я, и ведьмы вон, и Ермолай, пенек лесной, — повязаны одной ниточкой. Мы под Луной живем, нам друг от дружки все время что-то надо. Ты мне вот петуха в реку бросишь, а я тебе, если что, как-то по-другому помогу, случись такая нужда. Да и у людей все так же устроено, сам же знаешь. А вещим птицам ни от кого ничего не надо, а потому они никогда никому и помогать не станут. Смерти для них нет, власти да славы они не желают, врагов не имеют. Им даже есть не надо, во как! Вот и выходит, что тут баш на баш не получится договориться, а по-другому в этой жизни не бывает. Ну, я про такое не слыхал, по крайней мере.