Карл к концу зимы все же овладел парой заклинаний, относящихся к наименее сложным, чем очень гордился.

– Я тебе запалю!!! – раздался злобный вопль у нас за спинами. – Вы что творите, недоумки! Кто вам позволил так транжирить учебный материал? А я вас сейчас в пыль, в глину, в пепел! Идиоты!

Тюба нас не обманул. Ворон и наши соученики на самом деле были здесь, на горе Штрауфенгрофф. Только с другой ее стороны, там они разбили лагерь. А здесь у них был учебный класс, а именно – старое кладбище с тремя специально поднятыми, ходячими и вечно голодными наглядными пособиями.

Двух из которых мы сожгли…

Все это мы уяснили из очень эмоциональной и перемежаемой ругательствами речи наставника, которую он произносил на протяжении минут десяти, если не больше. Впрочем, из нее мы много чего другого подчерпнули, в основном это касалось наших умственных способностей, умения прийти не тогда, когда велел учитель, а тогда, когда нам самим этого хочется, ограниченности знаний и многого другого.

Он настолько эмоционально говорил, что последний мертвяк, прильнувший к воротам, даже перестал лязгать зубами и, казалось, слушал его, время от времени одобрительно урча.

– Мы не знали, – промычал Монброн, когда Ворон замолчал и уставился на нас.

– Это да, – согласился с нами наставник. – Это про вас. Неучи, неслухи, недотепы. Кто еще знает слова на «не»?

– Нерюхи ушастые, – с готовностью подсказал ему Мартин.

– О как! – наставник посмотрел на него, и почесал левое ухо. – Никогда не слышал подобного. Но сказано хорошо, и прямо про этих пятерых. Нерюхи вы ушастые!

– Мертвяки же, – показал на неупокоенного Карл. – Они Монброну чуть руку не отгрызли!

– Фальк! – Ворон набрал воздуха в грудь, в ярости потряс руками перед его лицом и проорал: – Ну нельзя же быть таким… Таким!!!

Похоже, он не подобрал подходящего слова. Видимо, слово «тупым» не отражало полностью всю гамму чувств, обуревающих его.

Мне очень хотелось выдать что-то вроде: «И мы рады снова видеть вас, наставник», но я решил промолчать. Руку-то мертвячке я отсек и тем самым положил начало расправе над учебными пособиями.

– Я этих покойничков холил и лелеял, – чуть отдышавшись, продолжил Ворон. – Даже когда они де Прюльи платье разорвали и чуть половину волос ей не выдрали, и то их не дал калечить. А они их огнем! Огнем!

Агнес, голова которой была повязана чем-то вроде косынки, после этих слов вздрогнула и спряталась за спину Эль Гракха.

– Упокаивать! – вещал наставник. – Не убивать, а упокаивать надо! Я же вас учил этому. Огнем бросаться любой дурак может! Ладно Фальк, с него спрос невелик, у него в голове больше одной мысли за раз не бывает, да и та о еде. Но ты-то, Монброн? Не совсем же ты пропащий!

– Я еще о вечном думаю, – обиженно пробурчал Карл.

Что любопытно, мертвяк после этих его слов вдруг страстно что-то промычал.

– Не с тобой говорят, гниль кладбищенская, – повернувшись, сообщил ему здоровяк. – Тьфу на тебя!

– Вот, – ткнул в него пальцем Ворон. – О чем и речь. У него даже круг общения соответствующий, по интересам, так сказать.