Долгие годы копившаяся в душе Клэр обида теперь прорвалась наружу и обрушилась на Кассиди.

— Мне совершенно наплевать на то, что говорят обо мне ваши архивы. Я все равно не позволю никому разлучить меня с матерью. Я останусь с ней до конца и буду счастлива заботиться о ней. Когда она забеременела, у нее был очень простой выход — в то время как раз популярный среди богачей. Она могла на год отправиться в Европу и там, родив, отдать меня в какую-нибудь семью на удочерение. Как говорила мне тетя Лорель, именно это и заставляли ее сделать родители. Или был еще один вариант — поехать в другой город и найти там врача, который бы согласился сделать аборт. Это было бы еще проще. И никто бы ничего не узнал — даже родители. Но она выбрала меня, сохранила ребенка, и во имя этого пожертвовала наследством, да и всей своей жизнью.

— Ваше чувство долга достойно восхищения.

— Я не чувствую, что должна что-то матери. Просто я люблю ее.

— И поэтому вы ее не запираете?

— Да, именно поэтому. Ей не требуются замки, ей нужны любовь, терпение и понимание. Ну и кроме того, запирать ее — это жестоко, бесчеловечно. Я ни за что не позволю относиться к ней как к животному.

— Но на улице, когда она бродит одна, с ней ведь может произойти что угодно, Клэр.

Она присела на мягкий подлокотник дивана.

— Неужели вы думаете, что я этого не знаю? Хотя я и не запираю ее, я строго слежу за тем, чтобы не допустить ее прогулок в одиночестве. И Ясмин, и Гарри — они тоже следят за этим. Но в ней иногда просыпается какая-то девчоночья хитрость, и она все-таки сбегает. Иногда, несмотря на нашу бдительность, ей это удается, как, скажем, сегодня вечером, когда я думала, что она мирно спит.

Разговор сам собой замер. Тишину нарушали лишь отдаленные раскаты грома. Клэр сложила руки на груди и вгляделась в темноту, откуда Кассиди все так же задумчиво смотрел на нее, словно погруженный в свои мысли. Под его взглядом она чувствовала себя неловко, и тому было множество причин. Сейчас же Клэр было интересно, ощущает ли он эту молчаливую темноту так же, как и она?

— Почему у меня все время такое чувство, будто вы рассматриваете меня под увеличительным стеклом? — с упреком спросила она.

— Вы — загадка.

— Моя жизнь вся как на ладони.

— Я бы не сказал, Клэр. Мне пришлось по крупицам выуживать из вас информацию. Вы лгали мне на каждом шагу.

— Я пошла той ночью в «Фэрмон» за матерью, — сухо сказала она. — Вам это и не требовалось знать.

— Вы солгали мне о своем детстве, которое на самом деле было ужасным.

— А кто-нибудь выкладывает все начистоту, когда его спрашивают о детстве?

— Но вы также обманули меня, сказав, что никогда не были под арестом.

Клэр горько рассмеялась.

— А вы поработали на славу!

— В "гот день, когда мы увиделись впервые, вы сказали, что не следует вас недооценивать. Так вот: меня тоже не стоит недооценивать. — Дотронувшись до ее подбородка, он приподнял ей голову. — Расскажите мне об этом, Клэр.

— Зачем? Я уверена, что вы уже все знаете. Я напала на полицейского.

— Но обвинение с вас сняли.

— Мне было лишь четырнадцать.